Новейшие технологии в лечении инсульта
Инсульт, или острое нарушение мозгового кровообращения, не случайно называют сосудистой катастрофой. Порой на фоне полного благополучия тромб попадает в сосуд, который питает головной мозг, или возникает резкий спазм такого сосуда – и человек в считаные часы погибает или остается инвалидом.
Многие считают, что это болезнь пожилых. Но это далеко не так – около 20 процентов “мозгового удара” происходит у людей моложе 50 лет, треть из них трудоспособного возраста, зафиксированы случаи инсульта у совсем молодых мужчин и женщин и даже у детей.
В последние годы многое сделано для оказания экстренной помощи больным, страдающим сердечно-сосудистыми заболеваниями. Кардиологическая служба стала работать эффективнее, появился целый спектр новых препаратов, в регионах созданы сосудистые центры, вошли в практику даже городских больниц такие методы лечения острого инфаркта, как стентирование и аорто-коронарное шунтирование. В результате врачи отмечают, что пациентов с инфарктом стало меньше, но с инсультом их становится больше. Исходы этого заболевания уже много лет остаются неблагоприятными: до 40 процентов больных умирает в течение первого года после инсульта, около 80 процентов навсегда остаются инвалидами. Ежегодно в мире инсульт переносят более 15 миллионов человек. В нашей стране ежегодно возникает более полумиллиона случаев острых нарушений мозгового кровообращения. Россия занимает второе место в мире по количеству инсультов, впереди нас – только Болгария. И в ближайшие годы существенного снижения заболеваемости инсультом специалисты не прогнозируют. Что с этим делать?
Ведущим методом лечения ишемического инсульта (когда нарушается кровообращение в сосудах головного мозга) остается тромболитическая терапия – лечение препаратами, которые могут “растворить” образовавшийся в сосуде тромб. Но его эффективность зависит от того, насколько быстро больному будет оказана помощь. “Терапевтическое окно”, как его называют специалисты, невелико – максимум 4,5 часа с момента развития инсульта. Если помощь вовремя не оказана, эта возможность исчезает.
Однако в медицинской практике существуют и другие методы лечения острого нарушения мозгового кровообращения – например, механическая тромбоэкстракция. Суть его в том, что закупоривший просвет сосуда тромб можно удалить с помощью специальных катетеров, которые вводятся в сосуд. В сравнении с тромболитической терапией тромбоэкстракция является даже более эффективной, для ее проведения терапевтическое окно больше, у метода меньше противопоказаний и осложнений. Однако в российских больницах этот метод распространен мало. Основная причина – низкий тариф на этот вид лечения, установленный на федеральном уровне.
Механическая тромбоэкстракция – дорогостоящая процедура, важно, чтобы у больницы была возможность ее выполнить
“Механическая тромбоэкстракция – это дорогостоящая процедура, и очень важно, чтобы у больницы была возможность ее выполнить”, – подчеркнул на встрече с журналистами, которую провела Ассоциация международных производителей медицинских изделий IMEDA, главный внештатный специалист по рентгенэндоваскулярным диагностике и лечению Минздрава Московской области , заведующий отделением рентгенэндоваскулярной хирургии МОНИКИ им. Владимирского” Борис Гегенава.
Инвазивные методики есть и для лечения стеноза, то есть сужения артерий, питающих кровью головной мозг. Но все они требуют сложной и недешевой медицинской техники, которая позволяет контролировать ход вмешательства и обеспечивает безопасность пациента. Такая техника нуждается и в соответствующей подготовке медицинского персонала, и сервисном обслуживании, и бесперебойных поставках расходных материалов и инструментов. Большинству региональных систем здравоохранения на это недостает средств. Но не только в этом дело. Внедрению перспективных методов мешают и неотработанная логистика доставки пациентов с инсультом в хирургические стационары, где владеют методом, и недостаточная подготовка врачей “скорой помощи” и сосудистых хирургов, и просто нехватка информации для пациентов.
“Новые технологии – это всегда дорого, а здравоохранение находится в рамках ограниченного бюджета, – согласна и начальник отдела развития и внешних коммуникаций “Центра экспертизы и контроля качества медицинской помощи” Минздрава России Нурия Мусина. – Поэтому появилось такое направление, как оценка технологий здравоохранения (ОТЗ), которая позволяет оценить как клинические, так и экономические, и социальные последствия внедрения новой технологии. В нашей стране эта процедура применяется в обязательном порядке только в отношении лекарств. Однако новые дорогостоящие медицинские изделия, их также необходимо подвергать оценке для принятия правильных и прозрачных решений о финансировании”.
Эксперты центра провели клинико-экономическое исследование метода тромбэкстракции, которое показало, что в перспективе затраты на внедрение этой технологии полностью окупаются. Уменьшается смертность, снижается уровень инвалидизации, а самое главное – перенесшие инсульт люди сохраняют трудоспособность. В целом внедрение метода снижает экономическое бремя, не говоря уже о ценности самой жизни и здоровья для конкретного человека и его семьи.
Источник
Время для визита заведующая отделением назначила по телефону: восемь утра. И мягко дала понять, что опаздывать у них не принято. Сразу за проходной нас встретили ее коллеги и повели удивлять.
За те несколько минут, пока фотокор “РГ” примерял разные объективы и выбирал точку съемки, железный Lokomat и подключенный к нему условный пациент прошагали условные 128 метров.
Рабочая информация высветилась на дисплее, и доктор Клочков предложил коллеге, который согласился исполнить для нас роль пациента, поменять “разгрузку”. Иными словами, уменьшить или увеличить вес его тела, чтобы тем самым изменить давление на суставы и нижние конечности.
На участке роботизированной терапии, где установлены аппараты Lokomat, это возможно. А сами эти роботы нужны для восстановления навыков, утраченных в результате инсульта или другой беды.
– У нас такие аппараты используются для обучения правильной ходьбе в процессе реабилитации, – Антон Клочков немногословен и строг в формулировках. – Тут главное – соединить роботизированную механизацию с биомеханикой человека. Это аппарат швейцарский. Он позволяет дозировать нагрузку на нижние конечности и задавать желаемое мышечное усилие: от 5 процентов (остальные 95 – берет на себя робот) до 100, когда все или почти все человек уже делает сам.
Чем это хорошо? У врача, а значит, и у пациента есть выбор, при каком состоянии какую нагрузку задать. При этом робот контролирует, чтобы само движение выполнялось по правильной циклограмме, а у пациента есть свобода в выборе усилия. Можно разгружать и нагружать избирательно, по отдельным суставам – в колене, в бедре…
– Мы не учим тут чему-то новому, – вступают в разговор коллеги Антона. – Мы, образно говоря, помогаем вспомнить себя до болезни. И учим ходить, здороваться, писать и улыбаться так же, как человек делал это до заболевания.
Цифра: 75 процентов и более в цене высокотехнологичного оборудования для нейрореабилитации больных после инсульта занимает программное обеспечение
Рядом с нашим работягой-роботом разрабатывал парализованную руку средних лет мужчина. Им оказался 42-летний предприниматель из Челябинской области Александр Коробцов. Строгие инструкции и неписаные правила, принятые в Центре неврологии, не предусматривают в таких случаях публичных интервью. Но Ульяна, жена Александра, вместе с которой он пришел на процедуру, да и он сам, когда мы представились, даже попросили специально упомянуть, что они без всякого блата попали в этот центр. Еще у себя дома в Магнитогорске нашли в Интернете адрес, списались, собрали необходимый пакет документов, прошли предварительный отбор на госпитализацию, потом посоветовались с друзьями, которые живут в Москве, и те согласились их на время приютить…
А мы тем временем двигаемся дальше и попадаем на получасовой ликбез к врачу-неврологу Александре Пойдашевой. В ее заведовании уже не роботы, а сплошь компьютеры, магнитные поля, 3D-модели и системы навигации по снимкам МРТ. Александра Георгиевна, как могла, растолковала гуманитариям, для чего используется и как работает метод ТМС – транскраниальной магнитной стимуляции.
– В его основе – стимуляция нейронов головного мозга переменным магнитным полем высокой индукции, – доктор Саша просит временно побыть испытуемым своего коллегу Романа Люкманова и надевает ему на голову плотную шапочку с электродами. – Переменное магнитное поле рождает электрическое, а уже оно возбуждает нейроны. При стимуляции нейронов моторной коры, то есть участка головного мозга, отвечающего за произвольные движения, возникает мышечное сокращение.
Александра Пойдашева “кликает” куда-то мышкой компьютера, прикладывает специальную магнитную катушку к голове и показывает, для убедительности, как дернулся один из пальцев на руке у Романа. Чтобы знать, куда именно “кликать”, по снимкам МРТ конкретного человека с использованием уникальной навигационной системы (в этом и заключается ноу-хау) создается 3D-модель головного мозга конкретного испытуемого. И на ней становятся видны точки стимуляции.
По словам Пойдашевой, такая методика широко используется для предоперационного картирования опухолей головного мозга.
– Проще говоря, еще до операции мы можем сказать хирургу, где находятся зоны, отвечающие за движения в руках и ногах, при повреждении которых может развиться слабость в соответствующей мускулатуре.
Как и в случае с роботом Lokomat, почти все оборудование в кабинете-лаборатории доктора Пойдашевой импортное. В основном финское.
Компания “Нейрософт” из Иваново, пожалуй, единственная, кто делает что-то подобное в России. И даже в Бразилию пытаются продавать. Программное обеспечение – это основное в стоимости. В Научный центр неврологии такой комплект оборудования был поставлен в 2011 году, ПО еще не обновляли. Хотя, уверяли наши собеседники, уже есть стимуляторы нового поколения – дело не стоит на месте. Известно, что при университете в Хельсинки есть рабочая группа, которая создает более совершенную навигацию, в том числе для предоперационного картирования.
Сергей Семенов, с которым мы встретились в зале лечебной физкультуры, посетовал на ту же проблему. С его слов, практически все установленное оборудование в основном из Германии и Швейцарии. Пластичная, но очень тяжелая гиря, что он демонстрировал перед объективом моего коллеги, и та импортная. Рядом – имитатор лестницы с регулируемой высотой ступенек. Название – тренажер динамический “DST-8000”.
Неужели у себя что-то подобное не можем сконструировать? В отношении наших аналогов Роман Люкманов высказался прямо:
– Есть, например, робот “СЛТ” – это как будто русский Lokomat. Но его вид столь недружелюбен, что к нему и здорового подпускать нельзя, не то что больного…
Как говорится, что есть, то есть. Из такого разговора, как из песни, слов не выкинешь.
В отделение нейрореабилитации и физиотерапии Научного центра неврологии, что в Москве на Волоколамском шоссе, мы напросились после того, как у нас, в “Российской газете”, побывал директор этого центра член-корреспондент РАН Михаил Пирадов. “Хотите увидеть в действии новейшие медицинские технологии, когда инструментом врача становится не скальпель, но компьютер, а первым помощником – робот? Тогда приезжайте”. И прямиком направил нас в отделение, которым руководит доктор медицинских наук, врач-невролог и нейрофизиолог Наталья Супонева.
Почему именно к вам, Наталья Александровна? Ведь Научный центр неврологии – это большое научное и клиническое учреждение, с несколькими отделениями, филиалами и богатой историей?
Наталья Супонева: Вы правы: у центра большой научно-исследовательский потенциал, со своей диагностической базой и клиникой. Кроме того, в составе нашего центра есть Институт мозга, где работали и работают опытнейшие сотрудники. Начинали еще с изучения мозга Ленина.
Они все у вас находятся?
Наталья Супонева: Это подразделение нашего центра в другом месте – на Воронцовом Поле. Там уникальный Музей мозга, где хранится, например, и мозг Сахарова.
Так почему же все-таки к вам?
Акцент: С помощью роботов и других устройств можно облегчить монотонную работу пациента над своим восстановлением
Наталья Супонева: Наверное, потому что реабилитация и нейрореабилитация – одно из самых перспективных сейчас направлений. Оно очень бурно развивается во всем мире и в нашей стране, в частности. Мы много сил вкладываем в образование своих сотрудников, в выведение на совершенно новый уровень той помощи и того спектра услуг, которые в рамках государственной программы должны оказываться нашим гражданам.
Стоит, наверное, сказать и о том, что на базе нашего центра зародилась одна из первых школ нейрореабилитации. А мы традиции храним и развиваем.
Сейчас у нас замечательный коллектив – доктора молодые, очень образованные, стремящиеся не только добиться каких-то научных высот, но и чрезвычайно чутко относящиеся к своим пациентам. То есть это люди, которые по-настоящему желают развить новые технологии для того, чтобы помочь страдающим людям. Поэтому отделение, которое я возглавляю, является одним из самых перспективных в нашем центре.
Движение от традиционных, известных ранее методов – лечебного массажа, физиотерапии – к принципиально новым, с использованием компьютерной техники, как давно началось? Вы тут пионеры? Или у нас в стране есть более продвинутые центры?
Наталья Супонева: Мы, наверное, одни из самых продвинутых. А началось это перевооружение, пожалуй, с начала 2000-х, когда стали появляться первые высокотехнологичные устройства. Мы активно перенимали опыт из-за рубежа, где это было начато раньше, чем у нас. Уже в самом начале, осваивая эти методы пока только для практического использования, мы ощутили и комфорт от новой аппаратуры, и тот эффект, пользу, что она приносит пациентам.
Наша традиционная школа восcтановительного лечения никуда не делась. И, безусловно, остается очень важным звеном работа инструктора, врача непосредственно с больным.
Человеческое общение не может быть заменено роботом?
Наталья Супонева: Конечно. Но при всем том было доказано рядом исследований, что регулярное повторение одних и тех же движений, заданий дает больший эффект. И только с помощью различных устройств, роботов, машин и компьютерных технологий можно обеспечить эту монотонную и подчас не всегда интересную работу, которую совершает пациент над своим восстановлением. Очень важный аспект – это мотивация больного, который испытывает трудности и страдания, даже болезненные ощущения…
Поэтому присоединение различного рода обратной связи в виде компьютерных игр, мотивирующих на победу, в виде каких-то интересных пространственных изображений позволяет пациенту сохранить способность больше работать, больше заниматься и, соответственно, получать больший эффект.
Судя по тому, что видим, оборудование у вас почти сплошь импортное. Все ваши сотрудники осваивали его и проходили стажировку за границей?
Наталья Супонева: Многие.
Значит, как минимум должны знать английский и с компьютером быть на ты?
Наталья Супонева: С этим все в порядке. Но мы, принимая человека на работу, обращаем внимание: научный сотрудник, занимающийся развитием современных технологий, должен быть прежде всего врачом – иметь искреннее желание помочь больному человеку. Это один из залогов успеха.
А что касается международного сотрудничества, у нас активные контакты с Финляндией, Германией, Италией, США. Наш коллектив известен, и мы на хороших позициях.
Насколько я знаю, как минимум одна защищенная у вас диссертация напрямую связана с развитием такой техники.
Наталья Супонева: Да, мы заточены на клинический эффект, это наша цель. И мы, безусловно, изучаем эффективность уже созданного оборудования. Кроме того, активно работаем с опытными образцами техники, в том числе отечественных производителей. Тем самым помогаем инженерам, конструкторам усовершенствовать экзоскелеты и программы к ним, чтобы они стали более удобными в использовании и более эффективными. Это один из наших аспектов научно-исследовательской работы.
Крайне важный момент – безопасность. Мы обязаны думать не только об эффективности, но и о безопасности новых методик, применяемых для реабилитации. Придаем этому повышенное внимание.
от первого лица
Михаил Пирадов, директор Научного центра неврологии, член-корреспондент РАН:
– С момента основания Научного центра неврологии пристальное внимание сотрудников направлено на изучение механизмов развития, диагностики, лечения и реабилитации инсульта. Как показывает статистика, в Москве он случается каждые 5 минут. Залог успешного лечения инсульта – оказать пациенту квалифицированную медицинскую помощь в рамках так называемого “терапевтического окна”, это первые четыре часа после случившегося. И, конечно, должная реабилитация в последующий период.
В нашем центре доступны самые передовые технологии, позволяющие существенно ускорить реабилитацию пациентов и значительно улучшить качество их жизни. Например, благодаря роботизированным методам нейрореабилитации мы в 75 процентах случаев можем улучшить восстановление двигательных функций парализованной руки в раннем восстановительном периоде после инсульта. Благодаря методам стереотаксической нейрохирургии можно, например, избавить от тремора пациентов с болезнью Паркинсона и ряда других заболеваний.
Мы стремимся распространять наши знания и обмениваться опытом с коллегами. В прошлом году с участием представителей нашего центра организовано более 10 мероприятий в разных регионах страны. Кроме того, проводим скрининг состояния сосудов головного мозга для работников крупных предприятий России.
Среди задач на ближайшую перспективу – персонифицированная неврология: разработка новых молекулярных и клеточных технологий, направленных на замещение утраченных функций мозга, защиту когнитивного здоровья нации и создание прототипов искусственного интеллекта.
справка
Семь задач Научного центра неврологии в области реабилитации
Клинические исследования интерфейсов мозг-компьютер в реабилитации пациентов с инсультом и парезом в руке.
Исследование клинической эффективности различных видов биологической обратной связи.
Изучение клинической эффективности инновационных роботизированных систем для восстановления двигательных функций после инсульта и травм головного мозга.
Клинические исследования эффективности неинвазивной стимуляции мозга при различных заболеваниях нервной системы.
Картирование мозга (brain mapping) в норме и при патологии.
Изучение влияния магнитных и электрических полей на головной мозг.
Изучение нейрофизиологических основ кодирования, распределения и передачи информации в нервной системе человека.
Весь фоторепортаж Сергея Куксина из Отделения нейрореабилитации и физиотерапии Научного центра неврологии – на сайте www.rg.ru.
Источник