У сталина был инсульт в 1945 году

Чудо, что Сталин смог дожить до 73 лет. Серьезные проблемы со здоровьем начались у него еще в 1920-х, после войны он пережил два инсульта. Третий инсульт, случившийся в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года оказался смертельным.

Чудо, что Сталин смог дожить до 73 лет. Серьёзные проблемы со здоровьем начались у него ещё в 1920-х, после войны он пережил два инсульта. Третий инсульт, случившийся в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года оказался смертельным. Впрочем, Сталин мог бы в ту ночь выжить, если бы не преступное бездействие Хрущёва и Маленкова.

До сих пор существует мнение, что смерть Сталина в 1953 была следствием заговора его окружения. Точнее – какими-то манипуляциями заговорщиков: Берии, Маленкова, Хрущёва. Медицинская карта Сталина и донесения его окружения до сих пор не рассекречены, и реконструировать события 28 февраля – 3 марта 1953 года можно только косвенно, по запискам и проговоркам его окружения. Всего существует 6 версий смерти Сталина (вернее будет сказать – апокрифов) и 2-3 версии заговора соратников. Блог Толкователя вернётся к их описанию, а сейчас просто опишем, чем болел Сталин на протяжении своей жизни.

С молодости у Сталина было врождённое уродство – сохнущая левая рука, следствие неизлечимой генетической болезни Эрба. Серьёзные проблемы со здоровьем – боли в мышцах рук и ног, частые простуды, бессонница – начались у него в конце 1920-х. Он страдал от полиартрита, и, начиная с 1926-27 гг., сначала ездил лечиться в Мацесту, где принимал тёплые сероводородные ванны из естественных источников. Затем Сталин ежегодно ездил в Сочи. Опубликованы 17 писем Сталина к жене за период 1929-31 гг., где он делится своими переживаниями во время отпуска. Таким писем было около 30, остальные до сих пор засекречены. Но и в этих 17 письмах его упоминания о болезни Сталина. Вот часть из них:

1 сентября 1929 г. «В Нальчике я был близок к воспалению лёгких. У меня «хрип» в обоих лёгких и всё ещё не покидает кашель.

2 сентября 1930 г. «Я понемногу оправляюсь».

14 сентября 1931 г. «Здоровье у меня поправляется. Медленно, но поправляется».

Вплоть до 1937 года Сталин ежегодно выезжал для лечения на южные курорты. Затем в Москве стартовали политические судебные процессы, войны – с японцами и финнами, присоединение Прибалтики, Бессарабии, западных Украины и Белоруссии – всё это вынудило его безвылазно находиться в столице.

В ночь на 22 июня Сталин спал не более двух часов. В первый день войны прибыв в Кремль в 5:45 утра, он беспрерывно работал 12 часов, ничего не ел и выпил за день только стакан крепкого чая с сахаром. В таком режиме он работал все дни войны, иногда по 15 часов в сутки. Нередко охрана находила его спящим на диване, одетым и обутым. Четыре напряжённых года без выходных и отпуска. В начале войны Сталину было 62 года, по её окончании 66 лет.

После Потсдамской конференции (17 июля – 2 августа) возможности отдохнуть не было – 6 августа американцы сбрасывают ядерную бомбу на Хиросиму, а 8 августа СССР вступает в войну с Японией.

Перенапряжение сказалось в первую послевоенную осень. До войны главной медицинской проблемой Сталина были боли в суставах – поэтому во время длительных заседаний он не мог сидеть на одном месте и прохаживался по кабинету. Инсульт, настигший Сталина между 10 и 15 октября 1945-го, едва не убил его.

Из журналов посетителей Сталина видно, что в период с 8 октября до 17 декабря 1945-го Сталин в Кремле отсутствовал. По воспоминаниям Юрия Жданова, второго мужа Светланы Аллилуевой, в те дни Сталин порывался передать полномочия главы государству его отцу, Жданову. Два месяца он ни с кем из руководства не общался, не разговаривал по телефону. Этот инсульт не привёл к кровоизлиянию в мозг, была только закупорка мелкого сосуда мозга.

После этой болезни врачи настоятельно рекомендовали Сталину уезжать осенью из Москвы на южное побережье. Этому указанию он следовал вплоть до 1952 года.

1946 год стал переломным. Сталин больше не мог выносить прежние нагрузки, и начал постепенно отходить от дел. Он всё больше находился на кунцевской даче, почти перестав посещать Кремль. Его дочь Светлана вспоминала: «Летом 1947 года он пригласил меня отдыхать в августе вместе с ним в Сочи. Он постарел. Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось».

Осень 1948-го Сталин также проводит в Сочи. Пока он отдыхает на юге, срочно перестраивается дача. Сталин фактически становится затворником и заложником своего окружения. Снова из воспоминаний его дочери Светланы: «Летом он целыми днями перемещался по парку, ему несли туда бумаги, газеты, чай. Последние годы ему хотелось здоровья, хотелось дольше жить».

Его здоровье, несмотря на щадящий режим работы, не улучшалось. Он страдал от гипертонии, головокружения и одышки, часто простужался, и охрана вынуждена была иногда прибегать к крайним мерам. Телохранитель Рыбин, рассказывая о похоронах Жданова, состоявшихся 2 сентября 1948 года, вспоминает, как охранники, по указанию Молотова, заперли Сталина в комнате и не выпустили его в сад полить цветы. Сталин фактически перестал руководить страной.

В октябре 1949 года Сталина настиг второй инсульт, сопровождавшийся потерей речи. Последующие годы он вынужден брать длительный отпуск и отправляться на юг (август-декабрь 1950, 9 августа 1951 – 12 февраля 1952). В узком кругу Политбюро у Сталина тогда появилось прозвище «дачник».

В 1951 году у Сталина начались провалы в памяти. Хрущёв вспоминал, что, сидя за столом и обращаясь к человеку, с которым Сталин общался десятки лет, он вдруг останавливался в замешательстве и никак не мог назвать того по фамилии.

«Помню, однажды он обратился к Булганину и никак не мог припомнить его фамилию. Смотрит, смотрит на него и говорит: «Как ваша фамилия?». – «Булганин!». Подобные явления повторялись часто, и это приводило его в неистовство».

Болезнь прогрессировала. Летом 1952 года, осмотрев Сталина, его личный врач, академик Виноградов, обнаружил резкое ухудшение здоровья (прогрессирующий атеросклероз мозга). Он рекомендовал ему отказаться от политической деятельности и уйти на покой.

«Дело врачей», состряпанное окружением Сталина, только ухудшило состояние вождя – личный лекарь, академик Виноградов был заключён в тюрьму, в застенки последовали и другие представители «кремлёвки». Хрущёв, Берия и Маленков советовали Сталину не обращать внимания на врачей, и заниматься самолечением. Светлана Аллилуева вспоминала:

«Я была у него 21 декабря 1952 года, когда ему исполнилось 73 года. Он плохо выглядел в тот день. Он неожиданно бросил курить, и очень гордился этим.

Он принимал сам какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода – откуда-то он сам брал эти фельдшерские рецепты. Он стал регулярно ходить в русскую баню, по старой сибирской привычке. При его гипертонии ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было».

Осень 1952 года состоялся XIX съезд партии. Предыдущий состоялся в 1934 году, и Сталин остался в Москве, лишив себя рекомендуемого врачами отдыха. Потом был пленум ЦК. В день открытия пленума, 16 октября, он подал заявление об освобождении его от должности Генерального секретаря, мотивируя свою просьбу «состоянием здоровья». Мария Ковригина, участвовавшая в октябрьском пленуме, вспоминает:

«Я запомнила усталое лицо Сталина, который говорил, что больше не модет работать секретарём и председателем Совета министров. У меня было впечатление, что мучаем старого больного человека».

Но Сталин не назвал официального преемника, и это удержало группу Берии, Хрущёва и Маленкова от принятия отставки вождя – они понимали, что кому-то из них в борьбе за власть тогда придётся сойти с дистанции, вероятно, через тюрьму (что и вышло после смерти Сталина). Больной, отстранённый от решения всех, а не только важнейших, вопросов – именно таким и нужен был Сталин этим людям (такая же ситуация повторится с поздним Брежневым и поздним Ельцыным). Каждый из этих людей хотел хоть ещё немного времени, чтобы усилиться в борьбе за власть, но, в то же время, и не разгневать пусть и полуживого, но всё ещё вождя.

А Сталин, как вспоминает Рыбин, осенью 1952-го уже падал в обморок и не мог без посторонней помощи подняться на второй этаж.

Последний раз в Кремле Сталин был 17 февраля 1953 года. Из дневника приёмов было видно, сколько длился тогда его рабочий день: 30 минут на встречу индийской делегации, 15 минут на беседу с Берией, Булганиным и Маленковым. 45 минут.

Хрущёв, рассказывая о состоянии Сталина осень 1952-го – зимой 1953-го упоминает, что стол в столовой на его даче в Кунцеве был завален нераспечатанными красными конвертами, и уже после смерти Сталина генерал Власик признался, что назначил специального человека, который вскрывал пакеты и отсылал содержимое тем, кто их присылал. Непрочитанными оставались даже бумаги, присланные Сталину из Политбюро. Напомним, в это время проходят важнейшие политические процессы: дело Еврейского антифашистского комитета (т.н. «кампания по борьбе с космополитизмом»), «дело врачей», чистка в МГБ… Кто же тогда инициировал их и вёл? Не будем пока забегать вперёд.

21 февраля – это был последний день, когда Сталин принимал кого-либо по работе. К нему на приём пришёл генерал-лейтенант МГБ Судоплатов:

«То, что я увидел, меня поразило. Я увидел уставшего старика. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он произносил слова как бы через силу, а паузы между словами стали длиннее. Видимо, слухи о двух инсультах были верны».

27 февраля 1953 года в сопровождении охранника Кириллина появился в своей ложе в Большом театре, на представлении балета «Лебединое озеро». Весь спектакль он был один. По окончании уехал на дачу.

Толкователь

Прочитать оригинал поста в блоге Толкователя можно здесь.

Практически с первого дня после смерти Сталина по стране поползли слухи, что его смерть была вызвана не естественными причинами. «Вождя отравили!» – шептались люди по всей нашей стране, а на Западе об этом говорили открыто. Возраст Сталина, 74 года, нагрузка, которой он подвергался всю жизнь, казалось бы, очень серьезный возраст и для естественной смерти, но слухи не утихли и по сей день. Завесу тайны над смертью Сталина на радио «Комсомольская правда» попытался приоткрыть доктор исторических наук, профессор и просто хороший друг «Комсомолки» Александр Пыжиков.

ИСТОРИЙ НЕСТЬ ЧИСЛА

– Александр Владимирович, что о причинах смерти говорится в истории болезни Сталина?

– Можно сразу начать с тех, которые находятся в архиве.

– Что значит – с тех? Их что, несколько?

– Как минимум, три. В сталинском архиве, он был в архиве Президента Российской Федерации, который располагается на Старой площади, потом его передали в другое место, существуют три дела. Номера 1482, 1483, 1484. Эти дела были доступны для исследователей какое-то время назад, когда мы работали над этим вопросом. Первая история болезни самая большая. Это дело 1482, с 25 марта 1921 года по 14 апреля 1953 года. Это наиболее толстое по объему дело. Там фиксация самых различных болезней, которые сопровождают жизнь любого человека. От простуды и г8риппа до более серьезных. Третье дело заканчивается 9 ноября 1953 года. До сих пор не знаю ответа, почему. Не думаю, что здесь что-то слишком конспирологическое.

Правда, с этими делами поработали. Особенно после смерти Сталин. В некоторых сбита нумерация. Недостает каких-то листов. Мы говорили с одним из ведущих историков сталинского периода Юрием Николаевичем Жуковым, который этой темой тоже занимался. И у него есть информация, что помимо этих трех дел, которые в ограниченном доступе находились, существует еще одно дело, которое находится в архиве ФСБ.

– Когда?

– Наиболее серьезный инсульт, от которого он оправился, случился после победы в Великой Отечественной войне. Как раз от него Сталин восстанавливался с сентября по начало декабря 1945 года. Этот период его не было в Москве. Он находился в Сочи, и к нему туда ездили члены президиума. Видимо, все переживания сказались, и от войны, и от победы.

Это дело, о котором говорит Юрий Николаевич, никому не дают. И поэтому ни он не смог его увидеть, ни кто другой из известных мне историков. Юрий Николаевич говорит, что в этом деле как раз наиболее серьезные вещи, связанные с инсультами, которые у Сталина были.

– Оно под каким-то грифом?

– То, что будет храниться вечно, – это вне всякого сомнения. Никто его уничтожать не будет. Просто доступа к нему не было и нет.

ЧТО ВЫЧЕРКНУЛИ ИЗ МЕДИЦИНСКОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

– Так что же все-таки с отравлением главы государства?

– Надо все это делить на два раздела. Один связан с политическими интригами, которые на тот момент или развивались, или уже шли бурным ходом. Второй – больше медицинская часть. Когда Сталина нашли 1 марта лежащим на полу, было ясно, что положение довольно критическое, и это требовало определенных медицинских процедур. Необходимость в них была очевидной. Но эти необходимые медицинские процедуры и исследования проведены не были. Сразу же 1 марта, после того, как все это случилось, преобладающей в медицинском плане версией был инсульт, кровоизлияние в мозг. Очередное кровоизлияние, которое повлекло за собой падение. Это вполне могло быть. И эта версия очень органично ложилась в те инсульты, которые Сталин перенес, начиная с большого, осенью 1945 года, о котором мы упомянули. Дальше тоже были микроинсульты, но от них он оправлялся довольно быстро. И работоспособность у него не проседала, для его возраста она была на нормальном уровне.

Раз 1 марта случилось, ах, конечно, это же еще один инсульт. Дескать, с 1945 года длится эта история, и вот она продолжается. А все указывало на другое. В желудке и кишечнике, органах пищеварения обнаружилось большое количество жидкости непонятного происхождения. Что сразу же ведет к версии отравления. И самое главное, что это случилось 1 марта, а где-то к концу вечера 3 марта очень вздулась печень. Она выступала из-под ребер на пару сантиметров. Это описано в истории болезни. Что тоже не имеет отношения к инсульту. При инсульте печень не вздувается, там другие симптомы.

– А что делали соратники в это время?

– Всех наблюдателей смущает практика дежурств у постели больного с 1 по 5 марта. Казалось бы, это врачебная проблема. Но было принято решения членами Президиума ЦК, что они круглосуточно неотлучно будут дежурить у постели больного. Причем, по двое: Молотов – Микоян, Хрущев – Булганин, Маленков – Берия, Первухин – Сабуров. Такие пары получили. Врачи, которые должны приходить и выполнять свои обязанности, не могли остаться наедине с больным. Потому что постоянно присутствовали двое дежуривших у товарища Сталина. Историки задаются вопросом: что за необходимость была, чтобы люди, далекие от медицины, неотлучно сидели у кровати и неотлучно следили за действиями врачей?

Версия отравления всплыла и среди врачей. Когда уже Сталин умер, стало ясно, что желудок находится в аномальном состоянии, там что-то происходило, похожее на отравление. Ведь у Сталина с 1 по 5 марта были позывы к рвоте.

– Я не медик, но, по-моему, это тоже для инсульта нехарактерно.

– Да. Смущает и то, что рвотные массы не отправили 4на анализ. Это серьезно. Когда после смерти все это доподлинно выяснили, посмотрели вскрытие, было подготовлено заключение врачей итоговое, где было описано, что в желудке жидкость, и какие-то процессы происходили. Это были два-три предложения в заключении. Потом заключение публиковали газеты, «Правда», «Известия», и, самое интересное, эти предложения о состоянии желудка, были вычеркнуты. Заключение о смерти опубликовали без этих фраз. Кто мог вычеркнуть? Я считаю, и Жуков со мной солидарен, что даже министр здравоохранения этого сделать не мог, не говоря уже о врачах.

МЕДИЦИНА + ПОЛИТИКА

– Товарищи по партии?

– Те, кто дежурили у постели больного последние четверо суток.

– Токсикологическая экспертиза проводилась?

– В этих делах таких данных не существует. Поэтому их и выдавали для изучения. Вот здесь Юрий Николаевич прав, когда адресует в архив ФСБ, где существует еще одно дело, где собраны самые острые и непонятные моменты. А в том деле собраны, скорее всего, результаты токсикологического анализа. Он не мог не проводиться. Но мы не знаем ничего о нем.

– Послушайте, современные экспертизы определяют, что три или четыре тысячи лет назад, такой-то фараон был отравлен, и даже чем именно…

– Фараона никто не засекречивает.

– Его останки исследуют. Может быть, ответ на этот вопрос стоит того, чтобы потревожить Сталина? Эксгумировать тело. Или это будет слишком большое потрясение?

– Вопрос очень тонкий. И не факт, что будет стопроцентно тот результат, на который мы надеемся. Есть яды, следы которых исчезают. А потом, поймите, что все не упирается только в медицинскую часть. Существует обширный политический блок. Его тоже тщательно исследуют, весь этот клубок политических интриг, который очень туго заплелся к марту 1953 года.

СТАЯ ТОВАРИЩЕЙ

– Принято вроде бы считать, что интриги расцвели как раз после смерти Сталина, когда стая товарищей боролась за власть.

– Уже цвели, и центральной нитью было «дело врачей». Первые семена были брошены, когда Жданов умер на Валдае. У него действительно были большие проблемы с сердцем, у него и шунтирование, и инфарктные дела были, и все это наложилось одно на другое. Он поговорил по телефону с Шипиловым незадолго до смерти, где Шипилов ему сказал, что Сталин вернул Маленкова на коня. А Жданов и Маленков соперничали. И что Маленков начал по полной программе руководить секретариатом, оргбюро, аппаратом ЦК. Жданов понял, что поезд ушел и после этого слег. Ему стало плохо после разговора с Шипиловым. Ему делали уколы неоднократно, вводили в более-менее нормальное состояние. Но 31 августа 1948 года от сердечной недостаточности Жданов умер.

Нашлась врач невысокого ранга, Лидия Тимашук, которая после смерти Жданова написала письмо в ЦК ВКП(б), что товарища Жданова не так лечили или не оказывали ему помощь, необходимую при его болезни. Письмо это попало к Кузнецову, который в тот момент находился на очень важной позиции в ЦК ВКП(б). Письмо показали его Сталину. У него оно интереса большого не вызвало. Поэтому на нем стоит резолюция: «В архив». И о нем вроде забыли. А Тимашук начали выживать с работы, всячески задвигать: ты что пишешь куда не надо?

И тут на сцене появляется такой деятель из госбезопасности – Михаил Дмитриевич Рюмин. Вот этот человек, который взял все эти «семена»: Жданова, потом нашел Щербакова, который в 1945 году тоже умер от инфаркт. И под «опытной рукой» (в кавычках) Рюмина родилось «дело врачей». Почему в кавычках. Рюмин – абсолютно не чекистского происхождения кадр. Он был бухгалтером. Попал сначала в бухгалтерию НКВД, а потом уже превратился в главного следователя.

– Вот это карьера!

– Ему патронировал министр Абакумов. Рюмин пришел к Абакумову: смотрите, что я нашел с врачами. Абакумов не особо этим заинтересовался. Но этим заинтересовался Маленков, который стал фактически вторым человеком при Сталине. Маленков уцепился за сигнал. Но Рюмин совершенно не мог вести следствие. Он плохо оформлял документы, крайне небрежно. Они с Абакумовым больше вино с коньяком коллекционировали. И тут Рюмин испугался. Маленков сказал, что надо дать срочно материалы по этим делам дать Сталину. А никаких материалов фактически нет. Рюмин понял, кто будет крайним, и начал строчить доносы на своего министра Абакумова. Дескать, тот мешал и препятствовал расследованию антиправительственной деятельности врачей. И тут началось. Вспомнили всех: и Горького, и Куйбышева, всех, преждевременно загубленных.

В результате Абакумова арестовали, осудили и потом расстреляли. Отстранили его зама Огольцова. Это коснулось и ближайшего закадычного друга Абакумова – начальника сталинской охраны Власика. Это уже очень тревожный сигнал. Это означало, что дело выходит на самый высокий уровень.

– И Лидию Тимашук воспели в песнях.

– Лидии Тимашук дали Орден Ленина, объявили ее советской Жанной д’Арк, которая спасает Советский Союз. Она сигнализировала, несмотря на то, что ее коллеги начали гнобить, она ничего не побоялась. Она смогла разоблачить заговор среди врачей, она помогла. Начали терзать всех, вплоть до тех, кто снимал ЭКГ – это уже медсестры. Бардак начался полный.

Благодаря Маленкову делом заинтересовался Сталин. Он стал требовать результатов, расширения, развития этого дела, преследуя свои цели. Сталин дал карт-бланш Рюмину. Но Рюмин не мог справиться. Рюмина отстранили. На его место поставили более деятельного товарища из окружения Берия, по фамилии Гоглидзе. Давнишний соратник Лаврентия Павловича. Гоглидзе четко разобрался и понял, что Рюмин это «дело врачей» высасывает из пальца. Гоглидзе доложил Берия, что это все полный тухляк, понятно, кто такой Рюмин, и что он не знает, что с этим делать, как быть.

«ДЕЛО ВРАЧЕЙ» СЫГРАЛО ПРОТИВ СТАЛИНА?

– Ну и доложили бы товарищу Сталину, что сведения о преступлении не подтверждаются.

– Некоторые исследователи считают, что из «дела врачей» Сталин хотел устроить показательный процесс, аналогичный тем, что проходили в Колонном зале Москвы в 30-х годах. И представьте себе тогда состояние Берия! Сталин хочет, а Гоглидзе говорит, что дело тухлое. В довольно подвешенном состоянии чувствовал себя Лаврентий Павлович. Берия не хотел развития «дела врачей», потому что он понимал: куда это все вывернет – непонятно. Как ему быть в этой ситуации? Так и головы можно было лишиться.

– То есть получается, что смерть Сталина была ему выгодна, потому что снимала этот вопрос?

– Можно сказать и так. В пользу этого говорит следующее. В марте это дело тут же закрыли благодаря Берия и Гоглидзе, после похорон Сталина. Более того, Рюмина арестовали и расстреляли весной 1953 года, 17 марта, чтобы вообще похоронить концы, чтобы это дело нельзя было распутать. И Берия очень торопился это сделать.

Но что произошло в те дни, когда умирал Стали, до сих пор так и остается непонятным.

– А Вам не кажется, что эта непонятность уже переходит в категорию понятности. Приехали конкретные лица, посмотрели – лежит, не шевелится, но еще дышит. Решили подождать, пока перестанет. А он все не перестает и не перестает. И врачей вызвали 3-го марта, чтобы узнать, когда же перестанет. Это если не брать версию отравления, и так тянет на преступление по УК – «оставление в опасности».

– Мы упираемся в один очень неприятный вопрос. Чтобы разобраться в этих проблемах, современные ученые не готовы это сделать. Это настолько консервативная среда, что она руководствуется принципом: лучше ничего не сделать, чем сделать чего-нибудь. Это применительно и к советскому периоду, и к другим периодам истории. Это блокирует и критический взгляд, и исследовательский поиск.

– Вы-то сами к чему склоняетесь? Отравили?

– Так однозначно ответ давать опрометчиво. Сказать, что да, отравили, запомните, отравили – это не выход.

– А сказать, что не отравили, готовы?

– Тоже не могу. Официальная версия – умер сам. А там каждый додумывать может. Вполне возможно, что ответ может дать четвертая история болезни.

– Или экспертиза по результатам эксгумации.

Комсомолка рекомендует: серия “Правители России” на shop.kp.ru