Сталин умер от инсульта
Чудо, что Сталин смог дожить до 73 лет. Серьезные проблемы со здоровьем начались у него еще в 1920-х, после войны он пережил два инсульта. Третий инсульт, случившийся в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года оказался смертельным.
Чудо, что Сталин смог дожить до 73 лет. Серьёзные проблемы со здоровьем начались у него ещё в 1920-х, после войны он пережил два инсульта. Третий инсульт, случившийся в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года оказался смертельным. Впрочем, Сталин мог бы в ту ночь выжить, если бы не преступное бездействие Хрущёва и Маленкова.
До сих пор существует мнение, что смерть Сталина в 1953 была следствием заговора его окружения. Точнее – какими-то манипуляциями заговорщиков: Берии, Маленкова, Хрущёва. Медицинская карта Сталина и донесения его окружения до сих пор не рассекречены, и реконструировать события 28 февраля – 3 марта 1953 года можно только косвенно, по запискам и проговоркам его окружения. Всего существует 6 версий смерти Сталина (вернее будет сказать – апокрифов) и 2-3 версии заговора соратников. Блог Толкователя вернётся к их описанию, а сейчас просто опишем, чем болел Сталин на протяжении своей жизни.
С молодости у Сталина было врождённое уродство – сохнущая левая рука, следствие неизлечимой генетической болезни Эрба. Серьёзные проблемы со здоровьем – боли в мышцах рук и ног, частые простуды, бессонница – начались у него в конце 1920-х. Он страдал от полиартрита, и, начиная с 1926-27 гг., сначала ездил лечиться в Мацесту, где принимал тёплые сероводородные ванны из естественных источников. Затем Сталин ежегодно ездил в Сочи. Опубликованы 17 писем Сталина к жене за период 1929-31 гг., где он делится своими переживаниями во время отпуска. Таким писем было около 30, остальные до сих пор засекречены. Но и в этих 17 письмах его упоминания о болезни Сталина. Вот часть из них:
1 сентября 1929 г. «В Нальчике я был близок к воспалению лёгких. У меня «хрип» в обоих лёгких и всё ещё не покидает кашель.
2 сентября 1930 г. «Я понемногу оправляюсь».
14 сентября 1931 г. «Здоровье у меня поправляется. Медленно, но поправляется».
Вплоть до 1937 года Сталин ежегодно выезжал для лечения на южные курорты. Затем в Москве стартовали политические судебные процессы, войны – с японцами и финнами, присоединение Прибалтики, Бессарабии, западных Украины и Белоруссии – всё это вынудило его безвылазно находиться в столице.
В ночь на 22 июня Сталин спал не более двух часов. В первый день войны прибыв в Кремль в 5:45 утра, он беспрерывно работал 12 часов, ничего не ел и выпил за день только стакан крепкого чая с сахаром. В таком режиме он работал все дни войны, иногда по 15 часов в сутки. Нередко охрана находила его спящим на диване, одетым и обутым. Четыре напряжённых года без выходных и отпуска. В начале войны Сталину было 62 года, по её окончании 66 лет.
После Потсдамской конференции (17 июля – 2 августа) возможности отдохнуть не было – 6 августа американцы сбрасывают ядерную бомбу на Хиросиму, а 8 августа СССР вступает в войну с Японией.
Перенапряжение сказалось в первую послевоенную осень. До войны главной медицинской проблемой Сталина были боли в суставах – поэтому во время длительных заседаний он не мог сидеть на одном месте и прохаживался по кабинету. Инсульт, настигший Сталина между 10 и 15 октября 1945-го, едва не убил его.
Из журналов посетителей Сталина видно, что в период с 8 октября до 17 декабря 1945-го Сталин в Кремле отсутствовал. По воспоминаниям Юрия Жданова, второго мужа Светланы Аллилуевой, в те дни Сталин порывался передать полномочия главы государству его отцу, Жданову. Два месяца он ни с кем из руководства не общался, не разговаривал по телефону. Этот инсульт не привёл к кровоизлиянию в мозг, была только закупорка мелкого сосуда мозга.
После этой болезни врачи настоятельно рекомендовали Сталину уезжать осенью из Москвы на южное побережье. Этому указанию он следовал вплоть до 1952 года.
1946 год стал переломным. Сталин больше не мог выносить прежние нагрузки, и начал постепенно отходить от дел. Он всё больше находился на кунцевской даче, почти перестав посещать Кремль. Его дочь Светлана вспоминала: «Летом 1947 года он пригласил меня отдыхать в августе вместе с ним в Сочи. Он постарел. Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось».
Осень 1948-го Сталин также проводит в Сочи. Пока он отдыхает на юге, срочно перестраивается дача. Сталин фактически становится затворником и заложником своего окружения. Снова из воспоминаний его дочери Светланы: «Летом он целыми днями перемещался по парку, ему несли туда бумаги, газеты, чай. Последние годы ему хотелось здоровья, хотелось дольше жить».
Его здоровье, несмотря на щадящий режим работы, не улучшалось. Он страдал от гипертонии, головокружения и одышки, часто простужался, и охрана вынуждена была иногда прибегать к крайним мерам. Телохранитель Рыбин, рассказывая о похоронах Жданова, состоявшихся 2 сентября 1948 года, вспоминает, как охранники, по указанию Молотова, заперли Сталина в комнате и не выпустили его в сад полить цветы. Сталин фактически перестал руководить страной.
В октябре 1949 года Сталина настиг второй инсульт, сопровождавшийся потерей речи. Последующие годы он вынужден брать длительный отпуск и отправляться на юг (август-декабрь 1950, 9 августа 1951 – 12 февраля 1952). В узком кругу Политбюро у Сталина тогда появилось прозвище «дачник».
В 1951 году у Сталина начались провалы в памяти. Хрущёв вспоминал, что, сидя за столом и обращаясь к человеку, с которым Сталин общался десятки лет, он вдруг останавливался в замешательстве и никак не мог назвать того по фамилии.
«Помню, однажды он обратился к Булганину и никак не мог припомнить его фамилию. Смотрит, смотрит на него и говорит: «Как ваша фамилия?». – «Булганин!». Подобные явления повторялись часто, и это приводило его в неистовство».
Болезнь прогрессировала. Летом 1952 года, осмотрев Сталина, его личный врач, академик Виноградов, обнаружил резкое ухудшение здоровья (прогрессирующий атеросклероз мозга). Он рекомендовал ему отказаться от политической деятельности и уйти на покой.
«Дело врачей», состряпанное окружением Сталина, только ухудшило состояние вождя – личный лекарь, академик Виноградов был заключён в тюрьму, в застенки последовали и другие представители «кремлёвки». Хрущёв, Берия и Маленков советовали Сталину не обращать внимания на врачей, и заниматься самолечением. Светлана Аллилуева вспоминала:
«Я была у него 21 декабря 1952 года, когда ему исполнилось 73 года. Он плохо выглядел в тот день. Он неожиданно бросил курить, и очень гордился этим.
Он принимал сам какие-то пилюли, капал в стакан с водой несколько капель йода – откуда-то он сам брал эти фельдшерские рецепты. Он стал регулярно ходить в русскую баню, по старой сибирской привычке. При его гипертонии ни один врач не разрешил бы этого, но врачей не было».
Осень 1952 года состоялся XIX съезд партии. Предыдущий состоялся в 1934 году, и Сталин остался в Москве, лишив себя рекомендуемого врачами отдыха. Потом был пленум ЦК. В день открытия пленума, 16 октября, он подал заявление об освобождении его от должности Генерального секретаря, мотивируя свою просьбу «состоянием здоровья». Мария Ковригина, участвовавшая в октябрьском пленуме, вспоминает:
«Я запомнила усталое лицо Сталина, который говорил, что больше не модет работать секретарём и председателем Совета министров. У меня было впечатление, что мучаем старого больного человека».
Но Сталин не назвал официального преемника, и это удержало группу Берии, Хрущёва и Маленкова от принятия отставки вождя – они понимали, что кому-то из них в борьбе за власть тогда придётся сойти с дистанции, вероятно, через тюрьму (что и вышло после смерти Сталина). Больной, отстранённый от решения всех, а не только важнейших, вопросов – именно таким и нужен был Сталин этим людям (такая же ситуация повторится с поздним Брежневым и поздним Ельцыным). Каждый из этих людей хотел хоть ещё немного времени, чтобы усилиться в борьбе за власть, но, в то же время, и не разгневать пусть и полуживого, но всё ещё вождя.
А Сталин, как вспоминает Рыбин, осенью 1952-го уже падал в обморок и не мог без посторонней помощи подняться на второй этаж.
Последний раз в Кремле Сталин был 17 февраля 1953 года. Из дневника приёмов было видно, сколько длился тогда его рабочий день: 30 минут на встречу индийской делегации, 15 минут на беседу с Берией, Булганиным и Маленковым. 45 минут.
Хрущёв, рассказывая о состоянии Сталина осень 1952-го – зимой 1953-го упоминает, что стол в столовой на его даче в Кунцеве был завален нераспечатанными красными конвертами, и уже после смерти Сталина генерал Власик признался, что назначил специального человека, который вскрывал пакеты и отсылал содержимое тем, кто их присылал. Непрочитанными оставались даже бумаги, присланные Сталину из Политбюро. Напомним, в это время проходят важнейшие политические процессы: дело Еврейского антифашистского комитета (т.н. «кампания по борьбе с космополитизмом»), «дело врачей», чистка в МГБ… Кто же тогда инициировал их и вёл? Не будем пока забегать вперёд.
21 февраля – это был последний день, когда Сталин принимал кого-либо по работе. К нему на приём пришёл генерал-лейтенант МГБ Судоплатов:
«То, что я увидел, меня поразило. Я увидел уставшего старика. Его волосы сильно поредели, и хотя он всегда говорил медленно, теперь он произносил слова как бы через силу, а паузы между словами стали длиннее. Видимо, слухи о двух инсультах были верны».
27 февраля 1953 года в сопровождении охранника Кириллина появился в своей ложе в Большом театре, на представлении балета «Лебединое озеро». Весь спектакль он был один. По окончании уехал на дачу.
Толкователь
Прочитать оригинал поста в блоге Толкователя можно здесь.
Источник
Вот любопытные подробности:
Первый инсульт произошел у Сталина между 10 и 15 октября 1945 года, однако никаких медицинских деталей о характере заболевания не сохранилось. В Кремлевской больнице существовала т. н. «История болезни И.В.Сталина», куда записывались данные о здоровье генсека за многие годы. Однако после ареста личного врача Сталина В.Виноградова в 1952 году все медицинские документы о Сталине были уничтожены по его же личному распоряжению. Светлана Алилуева, которая в своих воспоминаниях пишет, что осенью 1945 года «…Отец заболел и болел долго и трудно», не сообщает ничего о характере заболевания. Светлане не разрешали в период болезни навещать отца и даже звонить ему на дачу. Больше месяца Сталину никто не мог звонить и это породило слухи, по- видимому оправданные, о том, что у него наблюдалась временная потеря речи. Только недавно по воспоминаниям врачей, проводивших патологоанатомические исследования в марте 1953 года после смерти Сталина, можно предположить, что первый инсульт осенью 1945 года не сопровождался кровоизлиянием. Инсульты или «удары» могут происходить в результате закупорки сосудов мозга без их разрыва. Тяжесть болезни зависит от характера затронутого сосуда. При закупорке мелкого сосуда нарушается кровообращение небольшого участка мозга. Такие «микроинсульты» могут приводить к параличу или потери речи, но больной все же выздоравливает с частичным восстановлением работоспособности. После такого инсульта необходимо изменить режим и уменьшить объем работы. Если этого не сделать, инсульты неизбежно повторяются и тяжесть их увеличивается. Сталину это, очевидно, объяснили. С 1946 года он стал позже и реже появляться в Кремле. Часто начинал прием лишь в 20, 21 или даже в 22 часа и заканчивал через 2—3 часа. Дольше трех часов Сталин в Кремле уже не работал и приезжал в свою официальную резиденцию далеко не каждый день. Для решения различных текущих проблем посетители чаще приглашались к нему на дачу, днем или на ужин после полуночи.
Вообще говоря, подобный режим работы – 2-3 часа в день, под контролем обслуживающего персонала – везде и всюду называется устранением от дел. Короля в такой ситуации всегда играет свита, которая и численно больше, и располагает несравненно большим рабочим временем. Неудивительно, что на 20 съезде всю ответственность за перегибы свалили на бедного Сталина – классическое “наказание невиновных” в бюрократической системе.
А пришло мне в голову погуглить насчет инсульта вот по какой причине. Читал вчера – вплоть до ночных кошмаров – книжку Байгушева “Партийная разведка” (после которой сразу же хочется писать собственную, “История советской номенклатуры”, например). И в середине столкнулся с описанием ситуации, в которую попала “русская партия”: все видят, что Андропов “копает” под Брежнева, об этом докладывают Самому (Второму Ильичу, как в книге) – а тот ничего не делает.
Я читаю и глаза на лоб. Всем же известно, что с 1976 года Брежнев был “подключен к машине” и самостоятельных решений принимать категорически не мог. Всем, кроме… своей собственной партийной разведки?! Так на кого эта разведка на самом деле работала?
Один раз, как известно, случайность, два раза – совпадение. А если вспомнить еще и болезнь “дедушки Ленина” с 1921 по 1923 год, закончившуюся смертью – то возникает подозрение, что перед нами привычка. Привычка, апофеозом которой стало назначение в 1984 генсеком неспособного самостоятельно передвигаться Черненко. Ну и как тут не вспомнить, что настоящий Ельцин умер в 1996-м году.
Так вот, вопрос. Кто всех этих полутрупов назначал на должности, и кто за них работал? А, конспирологи?
Источник
Главная » Подвиги в наследство » Был ли у Сталина инсульт
5 марта 1953 года умер вождь СССР. Официальная версия — от кровоизлияния в мозг
Академия медицинских наук его исследовала, но выводы подвергаются сомнению…
1 марта 1953 года у вождя случился инсульт, ему вовремя не оказали помощь, в результате чего 5 марта Иосиф Виссарионович умер. Время от времени появлялись сомневающиеся в истинности этой версии смерти Сталина. Но ничего, кроме умозрительных рассуждений, в подтверждение своих сомнений они не предъявляли. А доказательства сомнительности рассказа о банальном инсульте тем временем тихо покоились недалеко от центра Москвы. В Институте мозга Академии медицинских наук 60 лет хранится разделенный на тончайшие пластинки мозг Сталина.
Несколько лет назад мне удалось побеседовать с несколькими сотрудниками института. И все они при упоминании о мозге Сталина как-то замыкались и переводили разговор на другие темы. Дозваниваться до директора института академика Адрианова пришлось довольно долго. В конце концов я поймал его поздно вечером дома. И попросил ознакомить меня с результатами исследования мозга Сталина и разрешить снять те пластинки, на которых видны следы кровоизлияния, завершившего сталинскую эпоху.
«Ничего не получится, — устало сказал Олег Сергеевич. — Результаты не рассекречены. А снимать нечего. Нет на этих срезах следов инсульта». — «Это как же?» — уточняю. Он что-то невнятно пробормотал и бросил трубку.
Так от чего же на самом деле умер Сталин, если следов инсульта нет?
Официальные результаты вскрытия были опубликованы в 1953 году. Их подписал весь цвет тогдашней медицины. Но все эти светила давно ушли в мир иной. Но счастье, я знал одного из корифеев мавзолейного дела профессора Дебова. Оказалось, что вспоминать, кто именно участвовал в обработке тела Сталина, Сергею Сергеевичу не нужно. Он сам в ночь с 5 на 6 марта 1953 года и участвовал в этом.
Сначала сделали слепок рук и лица. Потом приступили к временному бальзамированию. «А как проходило вскрытие?» — спрашиваю. «Мы, — говорит, — чтобы не повредить тело, использовали так называемый щадящий вариант». Он начал описывать подробности, как вдруг в его рассказе промелькнула деталь, которая заставила меня насторожиться: «помещение-то было тесное». «А толпившиеся академики вам не мешали?» — уточняю. «А их там и не было. — Дебов говорил об этом, как о само собою разумеющемся. — Они сидели в другом помещении. А товарищи из госбезопасности относили им извлеченные нами органы». «Получается, — спрашиваю, — к примеру, что вы могли отдать один мозг, а академики — получить другой?» Сергей Сергеевич задумался и сказал: «А нас собственно это не касалось».
Еще через некоторое время мне удалось найти Галину Дмитриевну Чеснокову — реаниматолога, находившуюся у постели умирающего Сталина. 2 марта 1953 года люди в форме вызвали ее прямо с незавершенной операции и вместе с главным реаниматологом Владимиром Неговским посадили в машину и отвезли на Ближнюю дачу. Она рассказывала о том, как они подключали аппаратуру, как Молотов подробно расспрашивал их о назначении каждого прибора, как возле отца сидела Светлана Сталина. «Классическая картина тяжелого инсульта, — вспоминала Галина Дмитриевна. — И никакой надежды. Тринадцать часов пролежать с кровоизлиянием без врачебной помощи — смертельный случай». Вечером 5 марта прекратилось дыхание. Реаниматоры начали делать искусственное дыхание и «проводить непрямой массаж сердца». Левая рука Сталина, все время до того лежавшая на груди, неожиданно поднялась вверх и упала. Все было кончено. Переспрашиваю: уверена ли она, что у Сталина был именно инсульт? «Совершенно Я ведь не одно десятилетие проработала».
Получалась какая-то удивительная чепуха. Что же это за инсульт, следы которого кому-то понадобилось скрывать?
А главное — кому это понадобилось? В некоторых мемуарах упоминается, что Берия хвастался, что это именно он «убрал» Сталина. Но. Как известно, после ареста и расстрела на маршала Лаврентия навесили всех собак, которых смогли найти. Я побеседовал с кремлевскими и лубянскими ветеранами. Почти все они в большей или меньшей степени были уверены в том, что смерть вождя не была естественной. Конечно, все это можно было списать на атмосферу всеобщей подозрительности, но игнорировать факты было невозможно.
Бывший помощник начальника Следственной части по особо важным делам МГБ рассказал мне, что в январе или феврале 1953 года произошло странное покушение на Сталина. Какой-то человек, которого он называл «спортсмен», перемахнул через забор Ближней дачи и из ручного пулемета стрелял по ее окнам. Никто не пострадал, но Сталин был сильно напуган. Получается, что кто-то пытался сделать так, чтобы у Сталина резко поднялось давление?
Интересным было и то, что «спортсмена» не задержали сразу и не нашли потом. Как это могло случиться, если ему не помогал кто-то из отечественных спецслужб? Министром ГБ в тот момент был Семен Игнатьев – выдвиженец члена Президиума ЦК Маленкова. Подконтрольными только ему спецслужбами, занимавшимися охраной и оперативным обеспечением атомных и ракетных предприятий, обладал и Берия.
Маленков или Берия? Для Маленкова смерть вождя в марте 1953-го была явно преждевременной. Он еще не успел расставить на все ключевые посты своих людей а вот для Берии укрепление Маленкова было опасным, причем смертельно. В Грузии разворачивалось «Мегрельское дело», вершиной которого мог стать арест Берии. К тому же у Маленкова был готов и запасной вариант. В МГБ существовало Бюро № 1, список законспирированных сотрудников которого хранился в сейфе министра. Оно предназначалось для проведения специальных операций внутри страны. И как намекали ветераны, в Бюро № 1 разрабатывался и план ликвидации Лаврентия Павловича. И именно поэтому в день смерти Сталина Берия буквально ворвался на Лубянку, выдворил оттуда Игнатьева и первым делом вскрыл его сейф. Ветераны вспоминали, что собравший в тот день руководство МГБ Берия был совершенно неприлично весел.
Ко всему прочему, едва ли кто в руководстве страны знал распорядок дня Сталина на Ближней даче лучше Берии. Арестованный в 1952 году главный охранник Сталина – Власик признавался затем, что всегда был предельно откровенен с Лаврентием Павловичем. Берия же был и инициатором ареста и жесточайшего наказания порученца Федосеева, посмевшего заглянуть в окно дачи, чтобы узнать, не проснулся ли вождь. Именно после этой истории никто на протяжении 13 часов не решился войти и помочь лежавшему без сознания Сталину. К тому же, как вспоминала врач Чеснокова, Берия находился на даче почти все время, внимательно следя за всем, что они делали.
Окончательно все сошлось на Берии после беседы с сыном еще одного сталинского сподвижника — Анастаса Микояна — Степаном. Он вспомнил, что отец рассказывал ему о странном поведении Берии в последние недели жизни Сталина. Лаврентий Павлович после любой жалобы старика на недомогание начинал уговаривать его сходить в баню. Мол, русская баня все вылечит. Но при этом поднимет давление. Получалось. Что Берия действительно знал, что инсульт может случиться в любой момент. И для этого необходим лишь небольшой скачок давления. Откуда он это знал, если сам все не организовал?
Сам Берия при всей его способности к провоцированию людей спровоцировать болезнь явно не мог. Был необходим специалист. И тут один из лубянских ветеранов обронил фразу о том, что «у Берии был полковник Муромцев». Установить, чем занимался этот, как оказалось, выдающийся ученый, было и сложно и легко одновременно. Были живы многие люди, хорошо знавшие его. Нашлись его собственные труды и немалое количество публикаций о нем.
Родился он в 1898 году. Окончил медицинский факультет Московского университета и почти одновременно Академию химической защиты Красной Армии. И это, собственно, предопределило всю его дальнейшую судьбу. Он стал военным микробиологом — специалистом по болезнетворным микроорганизмам. Изучая их, работал в Средней Азии, в московских НИИ, включая исследовательский Химический институт Красной армии. В 1937 году его перевели в НКВД. По словам хорошо знавшего его профессора Архангельского, «органам нужны были специалисты для борьбы с вредительством в ветеринарии». Насколько успешной была эта борьба, неизвестно, однако в те годы на всех, имевших отношение к животноводству и ветеринарной науке, имя Муромцева производило примерно то же впечатление, как упоминание об удаве Каа на бандерлогов.
В 1939 году его назначают начальником отделения в 4-й спецотдел НКВД, занимавшийся изготовлением специальных средств. Попросту говоря, средств для умерщвления противников советской власти. И он переходит в подчинение лично Берии и его зама Всеволода Меркулова. И, судя по его опубликованным научным трудам, он занимается модификацией бактерий. Причем с немалой изобретательностью. Он выращивает штаммы бактерий, способных избирательно поражать отдельные органы (в статьях, конечно, говорится об органах животных). А также возбудителей болезней, стойких ко всем существовавшим на тот момент видам лекарств.
Очевидно, что его средство находили и боевое применение. Во всяком случае среди его наград — два ордена Красной Звезды. В 1948 году, как мне говорили, с подачи Берии его избирают академиком ВАСХНИЛ. И вместе с Лысенко он громит вейсмонистов-морганистов, продолжая при этом фактически заниматься генной инженерией. В 1951 году он уходит из органов, чтобы сосредоточиться на работе в сельхозакадемии. И фактически становится главой советской микробиологии.
Видимо, поэтому Муромцева в отличие от его коллеги по работе в 4-м спецотделе — создателя ядов Майрановского не судили. Хотя, как говорится в воспоминаниях генерала Судоплатова, в лаборатории Муромцева в качестве подопытных кроликов использовались заключенные.
Мне удалось переговорить с академиком ВАСХНИЛ, хорошо знавшим и Муромцева, и его работы. И на вопрос, мог ли Муромцев создать средство, способное вызвать разрыв кровеносных сосудов мозга, ответил: «Такой талантливый человек мог абсолютно все!»
Но и это мнение вряд ли могло служить окончательным доказательством выстроившейся версии. Доказательства должны быть материальными. И я снова попытался найти истину в институте мозга. За прошедшие годы там сменился директор. Но и он стойко отстаивал свое право никого не знакомить с результатами исследования того, что они считают мозгом Сталина. Мы спорили довольно долго. Он говорил, что не понимает, почему общественность в моем лице может интересоваться причиной смерти Сталина. Приведенный мной аргумент о том, что его институт и существует на деньги этой самой общественности, привел его в изумление. «Нас, — говорит, — финансирует Академия медицинских наук». «А ее, — спрашиваю, — кто финансирует?» Понятно, бюджет. О том, что доходная часть бюджета состоит из прямых и косвенных налогов, мой собеседник явно не задумывался. И не нашел ничего лучше, чем сказать, что «общественности, пусть она даже нас и финансирует, незачем все знать!»
Евгений ЖИРНОВ.
5 марта 2014 г.
Комментарии:
Источник