Шаргин юрий георгиевич инфаркт

Владислав КАЦ, обозреватель еженедельника «Секрет»
специально для «Еврейского обозревателя» | Номер: 12/252 Декабрь 2013

Мы знаем о еврейском происхождении летчика-космонавта Бориса Волынова. Но, как оказалось, он не единственный представитель отряда космонавтов с еврейской родословной

За более полувека, истекших после первого космического эксперимента, героем которого стал Юрий Гагарин, в космосе побывали еще более ста человек из СССР и Российской Федерации. Космонавты первого набора до их зачисления в отряд, скорее всего, никогда и не помышляли о полетах в космос. В отряд космонавтов они попали случайно, в силу сложившихся обстоятельств. До 1960 года пределом мечтаний Гагарина, Титова, да и большинства советских летчиков было дослужиться до подполковника. При этом очень желательно иметь квалификацию «летчик 1 класса», что в значительной степени увеличивало как денежное содержание, так и размер последующего «пенсионного удовольствия».
О государственных программах в области развития космонавтики знало ограниченное число лиц.
Даже после прохождения полного курса общекосмической подготовки никто из космонавтов первого набора не имел представления о своем будущем. По утверждению Ярослава Голованова, кто из них полетит, с кем, когда, по какой программе – этого будущие космонавты часто вообще не знали, или знали в общих чертах, понаслышке.
После 12 апреля 1961 года желание посвятить свою жизнь полетам в космическое пространство охватило громадную массу советских людей. Одни из них просто предавались мечтаниям о будущих полетах к звездам, о путешествиях по неведомым мирам. Другие предпринимали немалые усилия для воплощения мечты в явь, что казалось почти невозможным.
Осенью того же года С.П.Королев подготовил официальное предложение по организации второго набора будущих космонавтов. В отличие от первого, когда большинство летчиков гагаринского отряда не имели высшего образования и являлись представителями исключительно истребительной авиации, в очередной отбор попали также кандидаты из военно-транспортной авиации, из ракетных войск стратегического назначения, включая службы космодрома «Байконур». Среди кандидатов в космонавты не было ни одного человека без высшего образования. По социальному происхождению первые космонавты представляли различные слои населения. Двое, например, были сыновьями сотрудников Комитета государственной безопасности СССР.
Всего за период 1960-2010 гг. состоялось 17 наборов кандидатов в космонавты. По итогам последнего, состоявшегося осенью 2010 года, государственная комиссия остановилась на пятерых кандидатах. Троих направили в ФГБУ «НИИ ЦПК имени Ю.А.Гагарина», двое получили назначение в Отряд космонавтов РКК «Энергия» имени С.П.Королева.
Единственный случай нарушения сложившегося порядка отбора кандидатов в космонавты имел место в 1996 году. В мае на должность кандидата в космонавты-испытатели Главного центра испытаний и управления Военно-космических Сил был назначен подполковник Ю.Г.Шаргин. Отбор и назначение Шаргина проводились в индивидуальном порядке.
В Саратовской области, откуда родом Юрий Шаргин, ходили слухи о причастности губернатора Дмитрия Аяцкова к такому повороту событий в судьбе Юрия Шаргина. На саратовской земле в разные годы жили будущие космонавты Макаров, Лазарев, Шаталов, Зудов, Коваленок и не они одни. К освоению новой профессии там готовились почти все космонавты первого набора. Саратовское Заволжье вошло в историю космонавтики и как район приземления космических кораблей «Восток-1» и «Восток-2», на которых летали в космос Юрий Гагарин и Герман Титов. Так что губернатор Аяцков имел все основания хлопотать об отправке в космос «своего человека». К тому же Дмитрий Аяцков имел солидные связи в высших военных сферах, поскольку в течение ряда лет состоял членом Комитета по безопасности и обороне при Совете Федерации Федерального Собрания России.
Юрий Шаргин оказался весьма достойным и наиболее подходящим кандидатом в космонавты. Окончив Военно-инженерную академию им. А.Ф.Можайского, он служил на космодроме «Байконур». Сначала в стартовой команде на 31-й площадке. Последующие девять лет – на командно-инженерных должностях в военном представительстве при РКК «Энергия». Все эти годы Шаргин находился на ответственной работе – контролировал процессы сборки космических аппаратов на предприятии, присутствовал на заводских испытаниях, а затем участвовал в их подготовке к старту. В общем, можно без натяжки сказать, что подполковник Шаргин, имел достаточный опыт и знания чтобы без всякой конкуренции попасть в ряды космонавтов. Так оно и случилось.

В 1999 году газета «Саратов-СП» напечатала материал «Будет еще один саратовский космонавт?». В нем шла речь о конкретном человеке, подполковнике ВВС Юрии Георгиевиче Шаргине, уже зачисленном в отряд космонавтов в качестве космонавта-исследователя, бортинженера. Большая часть публикации рассказывала о его матери Зое Павловне Шаргиной. В многочисленной команде здравствующих и ушедших из жизни космонавтов Шаргин был единственным, чья мать в годы войны находилась в действующей армии.
Еще до войны она поступила в Уфимский учительский институт. После первого курса пришлось учебу оставить и срочно возвратиться на родину, в башкирский городок Белебей. Там под угрозой срыва оказался новый учебный год в школах. Почти все учителя-мужчины ушли на фронт. Вот и пришлось вчерашним школьницам их заменить.
Ситуация на фронтах в первый год войны была не просто сложной, а критической. Неимоверно большие потери личного состава частей Красной Армии приближали катастрофу. В марте 1942 года Государственный Комитет Обороны постановил направить на укомплектование стрелковых соединений сто тысяч красноармейцев, служивших в войсках ПВО.
Второй пункт Постановления обязывал ЦК ВЛКСМ «мобилизовать к 10 апреля 1942 года в войска противовоздушной обороны территории страны 100.000 девушек-комсомолок в возрасте 19-25 лет, из них 40% с полным средним образованием и остальные с образованием не ниже 5-7 классов». Так Зоя Шаргина оказалась среди девушек, которым предстояло после ускоренного обучения приступить к боевой работе в качестве телефонистов, радистов, прибористов зенитной артиллерии, разведчиков-наблюдателей за воздухом зенитной артиллерии и постов службы ВНОС, некоторых номеров прожекторных станций, зенитных пулеметов и аэростатов заграждения, а также разных специалистов подразделений обслуживания.
По рассказу Зои Павловны, воевать она начала под Ростовом:
«Нашу батарею зенитной артиллерии поставили прикрывать железнодорожную станцию Тацинская. Немцы беспрерывно бомбили подъездные пути, скопившиеся на них эшелоны. Как только мы открывали огонь по самолетам, тотчас появлялись «юнкерсы» и пикировали на позиции наших батарей.
Пока мы отбивались от нападений с воздуха, немец подтянул пехоту с танками. Запасы боеприпасов у нас иссякли. Чтобы не попасть в плен – а это самое страшное, и не оставить врагу свою боевую технику, по приказу замполита мы все взорвали и ушли.
Скитались суток десять. Изголодавшие, оборванные, грязные, в конце концов добрались до Бекетовки – там находился сборный пункт. Всех мужчин сразу же вернули на передовую, в стрелковые роты. Я неплохо стреляла и была готова взять в руки винтовку, но меня решили использовать по специальности. Так я оказалась в одной из батарей зенитно-артиллерийского полка. Там узнала о трагической судьбе моих однополчан, командира и комиссара. Один из них был расстрелян за то, что самовольно распорядился оставить боевые позиции, другого разжаловали и направили рядовым в штрафную роту».
На сталинградском рубеже Шаргина освоила все специальности зенитно-артиллерийской службы. В горячей обстановке ей не раз приходилось заменять раненых или убитых товарищей. На вооружении имелись новейшие по тем временам 85– миллиметровые пушки. Чтобы вести меткий огонь из орудий по скоростным самолетам противника, требовалось в считанные минуты определять необходимое упреждение по нескольким направлениям, с учетом скорости каждой цели. Для этого существовала система управления зенитным артиллерийским огнем. Этим и занималась Зоя Шаргина, сначала в качестве прибориста, а позже ее назначили командиром приборного отделения батареи. Впрочем, на передовой приходилось и рыть окопы, и подтаскивать ящики со снарядами, а затем каждый из них протирать ветошью от смазки и быстро подавать заряжающему. Скорострельность пушки 15-20 выстрелов в минуту. Так что приходилось вертеться, как на раскаленной сковороде.
К зенитчикам немецкие летчики испытывали особую ненависть. Они применяли против них различные тактические приемы, лишь бы подавить зенитный огонь. Сталинград подвергался неоднократным чудовищным массированным бомбардировкам. Чтобы помешать точной наводке зенитчиков и рассредоточить их огонь, немецкие пикирующие бомбардировщики заходили на цель одновременно с нескольких направлений.
Зоя Павловна считает, что родилась в рубашке. Сколько раз над ее головой с ревом проносились извергающие огонь самолеты. Осколки от рвавшихся поблизости авиабомб не оставляли живого места нигде. В такой обстановке, да еще когда глаза разъедают гарь и пороховой дым, Шаргина успевала считывать показания приборов, производить расчеты.
Их батарея занимала позиции неподалеку от Волги, где-то в полутора-двух километрах. Как-то в погожий тихий день девчата отпросились у комбата сбегать на Волгу за водой. Едва вышли к берегу, как услышали хорошо им знакомый отвратительный гул немецких самолетов. Тут уж было не до водички. Рванули назад, а когда добежали, все было кончено. От батареи остались искореженные обломки орудий. И командир был убит.
После Сталинграда полк ненадолго отвели под Камышин на отдых. Там пришло пополнение.
И снова фронтовые пути-дороги. Бои на Курской дуге, под Великими Луками, под Ленинградом. Там таки и достал ее осколок вражеского снаряда, вонзился в шею.
После лечения в госпитале Шаргина в действующую армию не попала. Но и планам вновь вернуться в институт не удалось сбыться. Из армии ее не демобилизовали, а направили для продолжения службы на секретный полигон, упрятанный в глухих лесах Владимирской области. Там проводились испытания реактивных снарядов для «катюш».
Снять погоны младший лейтенант Шаргина смогла лишь спустя год после Победы.
Всю оставшуюся жизнь она посвятила детям. Не только своим. Зоя Павловна работала в школе учителем и завучем. Точнее, в разных школах. Жить доводилось в различных краях, областях и республиках Советского Союза. В институте училась заочно.
Подчас до школы приходилось добираться на подводе, завернувшись в тулуп. Так было не раз, когда жила Зоя Павловна в башкирском поселке Белебей. Ей было о чем вспомнить и чем поделиться из своей богатой педагогической практики и из жизненного опыта.

Когда я приехал к Зое Павловне в энгельсский летный городок, она жила в том же доме, где прошли детство и юношеские годы Юрия Шаргина. Единственное, что отличало ее квартиру от соседских – это отсутствие балкона. Он со временем начал разрушаться и, дабы не случилось беды, коммунальщики предусмотрительно его ликвидировали. Остались о балконе воспоминания, да дверь из комнаты, через которую некогда обитатели квартиры выходили на балкон.
От Зои Павловны я узнал много интересного об увлечениях ее сына. Глава семьи, Георгий Ефимович, неплохо играл на скрипке. И Юра с удовольствием у него учился. Дуэт скрипачей Шаргиных нередко выступал в концертных программах на сцене дома офицеров. Юрий интересовался не только музыкой. В числе его увлечений были занятия ракетно-космическим моделизмом. Учитель труда А.Стаценко организовал такой кружок, сумел привлечь туда мальчишек. Изделия юных конструкторов с успехом экспонировались на областной выставке детского технического творчества, откуда они получили путевку в Москву, на Выставку достижений народного хозяйства. Из Москвы юные моделисты, включая Юру Шаргина, привезли медали ВДНХ. Зоя Павловна хранила медаль вместе с боевыми наградами, полученными ею и мужем.
Георгий Ефимович ушел из жизни очень рано. Когда это случилось, Юрий учился в Военно-инженерной академии имени Можайского, на втором курсе. Отцу так и не довелось узнать о славном будущем сына.
Показывая мне семейные фотоснимки разных лет, Зоя Павловна рассказывала о сыне, о дочери Светлане и о ее погибшем муже, военном летчике, о своем покойном муже Георгии Ефимовиче, родившемся в еврейской семье.
14 октября 2004 года в 7:06 с космодрома Байконур стартовал корабль «Союз ТМА-5» с командиром экипажа Салежаном Шариповым, бортинженером Юрием Шаргиным и американским астронавтом Лероем Чиао на борту. Шаргин выполнил кратковременный полет по программе 7-й экспедиции посещения МКС, став 99-м российским космонавтом и 434-м космонавтом мира.

Автор – в прошлом член президиума Федерации
Космонавтики СССР