Прописи для больных после инсульта
Авторы:
Кадыков Альберт Серафимович – д.м.н., профессор, руководитель неврологического отделения ФГБНУ «Научный центр неврологии», Москва.
Черникова Людмила Александровна — д.м.н., профессор.
Шахпаронова Наталья Владимировна — д.м.н., профессор, ведущий научный сотрудник ФГБНУ «Научный центр неврологии», Москва.
Афазия, встречающаяся почти у трети больных, перенесших инсульт, это своеобразное расстройство мышления, при котором нарушается возможность правильно оперировать словами. В одних случаях больной не может составить фразу или вспомнить нужное слово, в других перестает понимать речь окружающих. Однако, как правило, у больных с афазией полностью сохранены интеллект, образное мышление, зрительная память, зрение, слух, с опорой на которые и работает специалист по восстановлению речи.
Кроме афазии у больных, перенесших инсульт, встречается и другой вид речевого расстройства — дизартрия, для которой характерно нарушение правильного произношения звуков и слов. В отличие от больных с афазией при дизартрии сохранены «внутренняя речь» (речь про себя), понимание речи окружающих, чтение и письмо.
Восстановление движений и речи не всегда идет параллельно. Процесс восстановления речи иногда происходит несколько медленнее, чем восстановление движений, и может продолжаться и год, и два, а в некоторых случаях три и даже более лет. И здесь роль семьи неоценима, тем более что логопедическая служба имеется лишь в нескольких городах страны. Родственники, получив необходимую консультацию у логопеда или врача, знакомого с проблемой логопедического обучения, в значительной степени могут помочь больному в восстановлении речи и таких тесно связанных с речью функций как чтение и письмо. Помощь в этом могут оказать различные пособия по коррекции речи.
Занятия по восстановлению речи рекомендуется начинать уже в первые 1-2 недели после инсульта. Именно в это время наблюдается наибольшая эффективность восстановительного обучения. Родным и близким больного необходимо знать, что интеллект при нарушении речи, как правило, не страдает и к больному с афазией нельзя относиться как к полупомешанному или как к неразумному ребенку. Даже при грубых нарушениях речи сохраняется не только логичность мышления и адекватная реакция на окружающее, но и творческие способности. Так, известный русский композитор Альфред Шнитке, страдая последние годы жизни речевыми нарушениями в результате повторных инсультов, продолжал сочинять прекрасную музыку.
Моторная афазия
Моторная афазия развивается при поражении заднелобных отделов левого полушария (т.н. речевой зоны Брока). Расположенный в этой области центр моторной речи регулирует не только выбор звуков, слогов и слов в процессе речевого высказывания, но и выбор предлогов, окончаний существительных и глаголов, т.е. организует синтаксическое оформление предложения. При поражении этой области больной застревает на каком-либо слове и слоге и несколько раз его повторяет, либо с трудом переходит к следующему слову, в результате чего в речи возникают длительные паузы. В наиболее тяжелых случаях речь полностью отсутствует или больной способен повторять лишь отдельные слова. Больных с нарушением собственной речи, в основном встречающимся при моторной афазии, важно побуждать к собственным высказываниям, строить разговор с ними в виде беседы, диалога, чаще обращаться с каким-нибудь вопросом при выполнении ими работы по дому. За обеденным столом, за просмотром телепередач. Сам больной, особенно на первых порах, при ответах, не должен торопиться, стараясь произносить слово или фразу четко и медленно.
Иногда занятия, проводимые с больным его родственниками, ограничиваются лишь упражнениями в названии и повторении отдельных предметов, как правило, существительных в именительном падеже. И в дальнейшем по мере восстановления речи у них может выработаться т.н. «телеграфный стиль», когда такой больной вместо фразы «Вынь из холодильника тарелку с ветчиной» говорит «Холодильник, тарелка, ветчина».
Во избежание этого надо сразу же стремиться к формированию речи, состоящей хотя бы на первых порах из коротких фраз типа «здравствуйте», «хочу пить», «дайте хлеб», «идем гулять».
Большую роль в восстановлении собственной речи играют методики «расстормаживания». Расстормаживание речевой функции возможно за счет вовлечения сохраненных речевых автоматизмов: порядковый счет до десяти, название дней недели и месяцев года, куплеты любимых песен и строфы знакомых стихотворений.
По мере восстановления речи в занятиях с больным переходят к повторению относительно простых фраз, тема которых подсказана последними событиями дня: «Сегодня был врач. Я чувствую себя лучше. Сейчас я буду обедать. Дайте мне лекарство».
По мере улучшения речи больного от диалога переходят к восстановлению монолога — собственному речевому высказыванию больного и осуществляется это восстановление в несколько этапов:
— Пересказ рассказанного логопедом или прочитанного больным текста (первоначально очень простого, в дальнейшем –более сложного);
— Рассказ по картинке;
— Рассказ на заданную тему: «в магазине», «в аптеке», «в театре», биографии известных больному писателей, ученых, общественных деятелей;
— Рассказ о собственной жизни, о проведенном дне;
— Коллективное (в семье, логопедической группе) обсуждение какой-либо темы.
На определенном этапе восстановления речи имеет смысл использование магнитофона. Больной прослушивает наговоренный им текст, находит сделанные ошибки, повторяет его и снова слушает запись.
Сенсорная афазия
В задних отделах височной доли левого полушария головного мозга расположен центр понимания речи окружающих (центр Вернике), принимающий участие в восприятии на слух специфических звуков речи (фонем) и осуществляющий слухоречевую память. При поражении зоны Вернике возникает нарушение понимания речи окружающих, в основе которых лежит нарушение фонематического слуха и слухоречевой памяти.
Понимание речи включает три основных компонента:
— Понимание значения слова;
— Понимание значения предложения;
— Понимание значения целевого высказывания.
Соответственно восстановлению понимания речи также проходит три этапа: от понимания значения слова к пониманию предложения, а затем и высказывания в целом. Большое значение имеет угадывающее понимание, когда больной не понимает высказывания в целом, но по отдельным понятным ему словам и по ситуации может угадать, что хочет сказать собеседник. Это иногда вводит в заблуждение родных, ошибочно полагающих, что больной все хорошо понимает.
Самым губительным для восстановления речи является так называемая «речевая изоляция» больного, когда он предоставлен сам себе, с ним мало разговаривают, его не приглашают для участия в общей беседе, для обсуждения домашних проблем.
Для стимуляции понимания речи окружающих используют беседы, в основном, на простые темы. Спрашивают у больного, хочет ли он есть, пить, пойти погулять, спать, просят его передать какой-либо предмет (не показывая на него пальцем), или произвести какое-либо действие (встать, сесть, взять вилку, включить телевизор и т.д.).
Если больной затрудняется выполнить действие или показать предмет, необходимо подсказать ему и повторно его попросить. После освоения простых операции круг предметов и действий расширяется.
Чтобы больной с сенсорной афазией осознал свой речевой дефект, ему предлагают списать несколько простых слов или решить простые арифметические параметры. Больному надо деликатно показать его ошибки. Та как у него нарушено понимание речи, объясняться с ним приходится с помощью мимики и жестов. Если больной игнорирует жесты и мимику собеседника, можно подчеркнуть его ошибки красным карандашом. Для восстановления понимания речи используют картинки с изображением различных предметов, животных, частей тела, с подписями к ним. Удобно использовать картинки из детского лото. Больного просят разложить подписи к предметным картинкам, обозначающие их слова, написанные на отдельных маленьких полосках бумаги. Когда больной научится справляться с этим заданием, предлагают списывать эти подписи и читать их вслух.
Восстановление чтения и письма
Параллельно с речевым общением и занятиями по восстановлению устной речи больных необходимо обучать чтению и письму, т.к. восстановление этих функции в значительной степени будет способствовать и восстановлению речи. Если нет надежд на восстановление письма правой рукой, следует учить больного писать левой. Лучше начинать обучение письму, чем печатанию на машинке/компьютере, т.к. письмо прописью тесно связано с функцией речи. В дальнейшем при удовлетворительном восстановлении навыков письма прописью можно начать обучение печатанию на машинке/компьютере, особенно в тех случаях, когда больной владел уже ими до болезни. Чтение лучше начинать с печатных слов, письменные задания больному стараться на первых порах писать печатными буквами и лишь в дальнейшем переходить на прописные буквы, написанные разборчиво и четко. С первых дней, еще до полного восстановления функции чтения следует больному давать просматривать газеты и журналы, которые он имел обыкновение читать до болезни, т.к. у больных даже с нарушением функций аналитического чтения часто сохраняется возможность угадывающего чтения.
Для проведения занятий по восстановлению речи, чтения, письма требуются различные пособия:
— Предметные и сюжетные картинки (их можно вырезать из детских книг, журналов);
— Разрезная азбука, букварь;
— Книги для чтения; на первых порах это книги для младшего возраста: сказки, рассказы, например Л.Н. Толстой, учебники русского языка для иностранцев.
Занятия по восстановлению речи при хорошем общем состоянии больного проводятся по 30-60 минут 1-3 раза в день. Однако многие больные не могут долго концентрировать свое внимание. При длительном умственном напряжении у них возникают головные боли, головокружение, повышается кровяное давление. В этих случаях занятия следует проводить по 10-15-20 минут, но количество их в течение дня увеличить до 5-7 раз. Однако, стремясь почаще проводить восстановительные занятия, не надо оказывать психологическое давление, когда больной плохо себя чувствует или не в настроении; не следует прерывать, если он хочет что-либо сказать, но это плохо получается.
Источник
По данным статистики России каждые полторы минуты кто-то переносит инсульт. И все с разными последствиями. Кто-то быстро идет на поправку и может восстановить подвижность организма практически до предынсультного состояния. Кому-то реабилитация дается очень тяжело. И в том и другом случае для человека после инсульта самыми главными остаются три вещи:
- Компетентная и своевременная медицинская помощь, грамотная реабилитация.
- Понимание того, для чего нужно жить дальше и пытаться восстановиться.
- Поддержка близких людей, которые часто становятся «движущей силой» выздоровления.
Памятка для тех, кто рядом
- Старайтесь как можно больше разговаривать с человеком после инсульта. Не отстраняйте его от решения бытовых и семейных вопросов. Не договаривайте за него слова и фразы, лучше подождать, когда он сам их произнесет.
- Если после инсульта у человека сохраняется подвижность, старайтесь поручать ему посильные задания: порезать овощи, вытереть пыль, помыть посуду. Пусть это будет дольше, чем обычно. Но так человек будет чувствовать свою нужность, не будет изолированным от привычной жизни.
- Всегда верить в успех реабилитации, напоминать о том, чего удалось достичь, сравнивать результаты месячной давности и сегодняшнего дня, чтобы был виден прогресс.
- Оставить место для юмора. Здесь каждый сам отмеряет границы, понимая, где можно «приперчить» так, чтобы не унизить и не обидеть близкого.
Самое сложное для тех, кто заботится о больном – не опускать руки, когда сам человек не хочет заниматься, все время отговаривается: «потом», «не хочу», «а зачем», «это ничего не изменит». В такие минуты они похожи на детей, которые не хотят учить свои уроки. Как в таких случаях поступать? Почти так же, как и с детьми: сделать занятия увлекательными и веселыми, почти как детская игра!
Игры
Игра на координацию движений. С ее помощью в некоторых реабилитационных центрах уже прошли успешное восстановление несколько пациентов. Задача игрока – обвести крючочком все пальчики. Но если задеть какой-то пальчик, раздается звуковой сигнал, так что нужно стараться быть внимательным и аккуратным!
Тренажеры для дыхания «Футбол», «Летающий шарик» могут понадобиться на артикуляционной гимнастике при нарушении речи. Также мышцы лица может помочь разработать озорная игра «Кривляки».
Для восстановления речи благоприятно:
– разучивать стишки,
– петь песни (если человек может повторить мотив – это уже прогресс),
– повторять скороговорки (лучше взрослые и озорные, типа «Не тот, товарищи, товарищу товарищ, кто при товарищах товарищу товарищ, а тот, товарищи, товарищу товарищ, кто без товарищей товарищу товарищ» или «О любви не меня ли Вы мило молили И в туманы лимана Манили меня?»),
– слушать радиоспектакли и аудиокниги (важно, чтобы записанная речь была выразительной).
Для развития мелкой моторики рук используют:
- Паззлы. Желательно с крупными деталями и четкими рисунками. Например, «Мир животных».
- Пинцет. Им можно захватывать кусочки порванной бумаги, бусины, фасолины, макароны.
- Шнуровки, например, «Сыр» или «Ботинок». Можете попробовать игру на ловкость «Достань конфетку».
- «Стучалка». Такая простая детская забава очень помогает в развитии координации движений.
- Матрешка. Порадуйте близкого – спрячьте внутри вкусняшку или мотивирующую записку.
- Тренажер «Левое-правое».
- Мозаики. Хорошо подойдет вот такая – из палочек с готовыми заданиями.
- Прописи. Они могут быть деревянными или на бумаге.
- Многим пациентам рекомендуют лепку из пластилина или теста. Начинают, как всегда, с простых заданий: скатать шарик, колбаску, сделать лепешку. Затем собирают фигуры из нескольких деталей, а потом – выщипывают части фигуры из большого куска.
Очень помогает в реабилитации рисование. Кисти можно использовать, а можно рисовать и просто пальцами и ладошками. Это поможет снова найти контакт со своим телом, научится чувствовать его. Но при таком рисовании краски лучше использовать пальчиковые (они, к слову, легко смываются и отстирываются).
И, конечно, раскраски. Они помогают тренировать силу нажатия, регулировать длину штрихов, оттачивают аккуратность. Раскраски сейчас бывают не только в классическом исполнении, но и многоразовые.
Можно запастись головоломками:
- Танграм,
- Многоразовые карточки «Головоломки»,
- Магнитная игра «Деловые жуки»,
Все эти игры развивают мелкую моторику, помогут в восстановлении мыслительных процессов. К тому же они очень компактны, поэтому их легко брать с собой в поездки (например, в санаторий или центр реабилитации).
Некоторые люди после инсульта увлекаются разгадыванием кроссвордов, сканвордов и т.п. Попробуйте и другие игры со словами, например «Словодел» или Настольную игру «Словечки». Обе они хороши и в случае потери речи.
Не забывайте о расслабляющих массажах и гимнастике для глаз. В первом случае могут помочь тактильные мячики, а во втором – обычный карандаш, за движениями которого нужно следить глазами.
Используйте и подручные средства:
– закручивайте крышки на банках и бутылках,
-перебирайте макароны, фасоль,
– рисуйте на манке пальцами и палочкой,
– прицепляйте бельевые прищепки к краю коробки,
– рвите и комкайте бумагу.
И, конечно, помните о прекрасном: чаще смотрите позитивные фильмы, слушайте любимую музыку или звуки природы, читайте любимую литературу, бывайте на свежем воздухе (насколько это возможно), общайтесь с единомышленниками. Это важно как для того, кто восстанавливается после инсульта, так и для тех, кто ему в этом помогает, отдавая родному человеку частичку своего сердца.
Источник
29 октября – Всемирный день борьбы с инсультом. Мы хотим рассказать историю одного из наших авторов. Он перенес инсульт и не сдался. Кто сказал, что реабилитация – это скучно и мучительно? Вовсе нет
Пять лет назад мой муж, автор сайта «милосердие.ру» Денис Семенов, перенес инсульт. Говорят, это очень большой срок для того, чтобы ожидать серьезных изменений к лучшему. Но мы не опускаем руки. Что входит в арсенал восстанавливающегося взрослого инсультника? И как могут близкие мотивировать его всем этим великолепием пользоваться – не обидев и не унизив невзначай?
Дышите носом!
По утрам он читает мне вслух Джойса. Вот такая у нас культурная семья. На самом деле, в романе «Улисс» можно найти невероятно длинные и притом совершенно безумные фразы. Длинные – чтобы делать паузы и, как велел врач, следить за тем, чтобы вдыхать носом. Безумные – так веселее!
Перед Джойсом – речевая гимнастика и гимнастика для глаз. Это муж делает на автомате и мне не надо даже напоминать. На самом деле, повторять их нужно 2-3 раза в день. А еще – заниматься мелкой моторикой, делать ЛФК… С этим сложнее.
Когда беседуешь с матерями детей, имеющих нарушения ЦНС, часто слышишь: «С инструктором-то он охотно занимается, а вот дома, со мной – начинаются капризы». Мой довольно взрослый муж Денис, конечно, не капризничает, но проблемы примерно те же. Те же «потом», «не сейчас», «сколько можно» и «не дави на меня». Приходится быть изобретательной и совершать небольшие открытия.
Спутники удара
Человек, перенесший инсульт, неизбежно оказывается в изоляции. Только что он был таким, как все, и вдруг очнулся на больничной койке совершенно другим. Как в страшном сне, когда ни сказать, ни убежать, ни попросить о помощи не можешь. Апатия, депрессия, ощущение собственной никчемности, ненависть к телу, ставшему чужим, отсутствие перспективы – вот неизменные психологические спутники «удара». Я не буду говорить об изменениях разных психических функций и свойств характера, связанных с органическим поражением головного мозга. Это будет длинно и сложно. Многое зависит от локализации инсульта. Скажем, если он случился «в субдоминантном полушарии, возникают анозогнозия, расстройства схемы тела, возможны псевдореминисценции и конфабуляции». Этой цитатой из учебника, думаю, можно ограничиться. У каждого – своя история. Я – о нашей.
Высшие эшелоны шли подшофе
Чтение скороговорок – перемена, отдых от компьютерных занятий. Я прочла, что лучший эффект оказывают самые смешные, а то и хулиганские скороговорки. Проговаривая их, ты словно ломаешь какие-то барьеры, наполняешься силой и куражом. «Высшие эшелоны шли подшофе», «Пупсик в памперсе на попке полз по вытоптанной тропке»… Хохочем вместе. Кто сказал, что реабилитация – это непременно скучно и мучительно? Вовсе нет. Только ключевое слово тут – «вместе».
Не хочу быть женой моряка
Вместе можно делать множество смешных и веселых вещей. Мы играем в мяч, поем под караоке и а-капелла, мы … танцуем. Да-да! Начали с полонеза. Чтобы выработать правильную походку, надо маршировать перед зеркалом, а еще – ходить по квартире, следя за движениями ног. То, как ходит муж сейчас, именуется «походкой моряка», а я не хочу быть женой моряка – это грустно. И поэтому мы ходим, но удержать равновесие ему трудно, и я держу его за руку, и это – полонез. Я включаю музыку, и мы танцуем твист, осторожно водя поставленной на носок ногой вправо-влево. А еще хороши латиноамериканские танцы, которым я когда-то обучалась – в движениях мамбы и ча-чи нет ничего сложного, если делать очень медленно. А еще есть простой «медляк», который могут танцевать даже только научившиеся ходить младенцы.
Фифти-фифти
Женой моряка мне быть все-таки приходится. Живем от больницы до больницы. Так получилось, что реабилитация у супруга началась лишь в начале этого года. В сибирском городе, где он жил, ограничились выдачей тренажеров. О логопедах, неврологах и инструкторах по ЛФК и речи не шло. Сказали: «или через год все восстановится само, или … не восстановится». Прошло пять.
Сидя за компьютером, Денис сжимал резиновое колечко – эспандер – «разрабатывал руку» да занимался на силовых тренажерах. Это сейчас мы знаем, что для спастичных, напряженных мышц такая «тренировка» губительна, а столичные врачи тактично поднимают брови, молча записывая в амбулаторную карту: «Лечения не получал». Один маститый доктор сказал без обиняков: «Какая уже сейчас реабилитация, вы же понимаете». Понимаю. Знаю, что начинаться она должна чем раньше, тем лучше – в первые месяцы, дни после инсульта. Но – как сложилось, так сложилось. По крайней мере, мы попытаемся. Там, в Сибири еще сказали по-английски: «фифти-фифти», и пусть со временем из этих 50 процентов осталось значительно меньше – мы не станем сводить их к нулю.
А это — Джойс
Между Сциллой и Харибдой
У тех, кто перенес инсульт, встречаются две крайности. Одни скованы страхом, отчаянно страшатся разочарования. Они прячутся в норку и ничего не делают для собственного восстановления. Тому, кто слетел в пропасть с огромной высоты и остался жив, хочется теперь подстелить соломки под самый небольшой бугорок. А лучше – вовсе не взбираться на него.
Другой вариант – бесконечная реабилитация и тренировки, когда уже достигнуто все, чего можно достичь, и пора уже начать приспосабливаться к жизни с утраченными навсегда способностями и навыками. Но человек просто не может остановиться и перестать надеяться.
И первая, и вторая крайность одинаково пагубно влияют на адаптацию человека. Он застревает в одной точке, либо вовсе не прикладывая усилий к тому, чтобы вновь обрести бытовые, а быть может, и трудовые навыки, либо лихорадочно прикладывает их совсем не туда, куда нужно. Сосед Дениса по палате, например, одержим идеей вернуться на работу в такси – и никакой психолог не в состоянии его переубедить. Между унынием и рвением не по разуму расположилось смирение – единственно разумное и плодотворное состояние в этом случае (как, впрочем, и во всех остальных). Интересно, что люди, потерявшие руку или ногу в несчастном случае, адаптируются гораздо быстрее, чем инсультники: им легче смириться с неизбежным и не гнаться за миражами.
«Я думал: все…»
Наш вариант был ближе к первому. Две с небольшим недели в Научном центре неврологии не сделали из моего мужа изящного говоруна с летящей походкой и золотыми руками. Но тамошние замечательные врачи дали главное: надежду. «После одного занятия на тренажере я не узнал свою правую кисть, — с каким-то едва ли не страхом сказал Денис. – Я думал, она уже все, а тут, оказывается, я что-то могу!»
Два летних месяца, проведенных в Центре патологии речи и нейрореабилитации, надежду упрочили. Стали явно видны результаты почти непрерывных занятий. Зная, как важно не потерять в перерыве между курсами лечения полученный на них импульс, и что основные достижения как раз могут появляться между ними, дома, я взялась за дело.
Детские игрушки и большое искусство
В нашем доме стали появляться странные предметы. Книжки-раскраски, фломастеры, пластилин, кисти, краски, глина для лепки… А еще – скалка, с помощью которой хорошо делать упражнения для руки. Под ногами – массажер, повсюду – мячики, мячики, мячики всех калибров и мастей. Колючий пластмассовый с пружинными колечками для массажа пальцев внутри, ребристый деревянный, купленный (каюсь) в эзотерическом магазине. Маленькие резиновые, приобретенные (снова каюсь) в магазине для животных. Резиновый нормального размера – это уже в детском отделе. Тут уже не каяться, а плакаться хочу.
Понятно, что развитие мелкой моторики, а также речь – занятия, в основном, детские. И потому большинство наших пособий и реабилитационных прибамбасов предназначены для детей. Денис молчит и делает вид, что все в порядке, все ему по возрасту и интеллекту. Где же мы найдем подобные гаджеты для взрослых? Он уже старательно раскрасил обычными карандашами героев мультфильма «Храбрая сердцем», заполняет фломастерами прописи и рисует картинки по клеточкам, играет на компьютере в «Животные головоломки детей» и что-то складывает из моего детского конструктора (на коробочке написано: «от 3 до 6 лет»).
В больнице они раскрашивали картинки акварелью, Денис притащил домой большую кривоватую грушу. Моя мама – умница – молча взяла рисунок и поместила у себя в комнате, рядом с акварелями моего отца. Мол, вполне достойное соседство. А я купила краски и раскраски «для самых маленьких». Пряча глаза, протянула супругу – вместе с кисточкой и баночкой-непроливашкой. «Смотри, — говорю, — тут и кошка, и виноградик, и гусята твои любимые». Посмеялись. На родине он летом пас гусей в качестве трудотерапии. Смешно и грустно. А потом тайком садился за перевод очередного текста.
Паззл для меня
Денис стоически ковыряется с пестрыми заданиями для малышей, но когда я пыталась купить в магазине мозаику, рекомендуемую пособиями, он посмотрел на меня с такой мольбой, что мне стало стыдно. Переборщила.
Купила паззл. Памятуя о мозаике, отказалась от принцесс, машинок и черепашек-ниндзя. Выбрала парусник из 360 кусочков. Промашка вышла. Сложновато. Так что собираю его в основном я, находя нужный кусочек (после инсульта зрение у супруга стало совсем-совсем плохим) и показывая пальцем. Укладывает сам – мелкая моторика наше все.
Страшный зверь пластилин
Самое ненавистное у супруга – пластилин. Сначала я сглупила и купила огромный оковалок какого-то специального, для скульпторов. Порадовалась, что хоть что-то будет не по-детски! Пластилин был темно-зеленым, и лепили мы одних лягушек. Была еще собака, но получилась уж больно страшна. Так сложилось, что в детстве лепка прошла мимо него, а начинать приобщаться сейчас немного, наверное, поздновато. Хотя, на мой взгляд, у мужа – определенный талант. Звери из его пальцев выходят хоть немного диковатые, но с характером и необычные. Он не верит, а я завела коробочку, где живет весь этот зоопарк. «Когда подрастешь, будем доставать и любоваться», — говорю. Вообще при слове «пластилин» лицо у моего супруга становится почти таким же страдальческим, как при несостоявшейся покупке мозаики. И даже напутствие врачей из Центра неврологии — «лепите, молодой человек, лепите!» — мало помогает.
Я применяю разные тактики. Читаю лекцию о том, как полезна лепка для развития пальцев («знаю»), какие дивные получаются у него звери («не ври»), как мало времени займет это занятие («успеется»), как скучает недолепленная им собачка без хвостика и ушей («ну что ты со мной, как с ребенком?»). А как с ним еще?.. Пластилин – это всего лишь самое ненавистное из всего. Насчет остального он виду не показывает, но я же понимаю, как страдает самолюбие взрослого мужика, вскрывающего коробочку с красками («Маша и медведь»). Поэтому я не сюсюкаю. Я молча достаю пластилин, расстилаю на столе газету и придумываю животное. Сегодня у нас будет жираф! Оторвись на 15 минут от компьютера!
Вилка, ложка, модный тренд
Я превратилась в зануду и мегеру. Год назад мой муж ел только ложкой, держа ее левой рукой. Сейчас – орудует вилкой в правой. А в публичных местах прекрасно справляется и с ножом, и я не удерживаюсь, язвлю: «сразу видно, что когда-то учился на факультете международных отношений». Ирония в духе фильма «1+1» — модный тренд в общении с инвалидами, чаще всего жестокий и неуместный. Я свою – дозирую, разбавляя ей и сюсюканье, и командный тон, и непрерывное занудство. Я упрямо перекладываю направо компьютерную мышь, я напоминаю, если забылся и взял вилку в левую руку, я прошу дать мне стакан воды – правой рукой и т.д. Миссия незавидная. Но зато – результаты налицо.
И самое любимое
Трудно, очень трудно найти занятие, которое было бы и полезно, и интересно, и не унизительно одновременно. Но нет ничего невозможного! Когда-то мой муж недурно играл на гитаре, он обожает музыку, и это была тема, которую я старалась обходить, чтобы не сделать ему больно. А потом… Потом мы купили гитару. Шли мимо музыкального магазина, а она блестела там боками, зазывая нас, словно сирена – Улисса. Увидев, как заблестели у мужа глаза, я не стала вспоминать, сколько денег осталось до следующего гонорара… Звуки, которые Денис извлекает из инструмента, пока трудно назвать сладкими, зато это больше не уроки мелкой моторики, а просто – любимое занятие и радость.
Человек или картошка?
Конечно, прекрасно, когда эти тренировки незаметны и к тому же полезны для всех. Почистить картошку, помыть посуду, нарезать лук, натереть на терке морковь. Пусть вокруг будет грязь, несколько стаканов разобьется, а от картошки мало что останется. Странен даже вопрос: что важнее, человек или кухонный овощ? Слишком крупный лук в супе – не страшно, а отстранить от этого лука своего пусть не очень ловкого ближнего – это страшно, без преувеличения. «Ты не сможешь, ты порежешься, дай я, я быстрее и вообще не мешайся!» Трудно представить, что чистка картошки может быть в радость, а отстранение от этого занятия как пощечина.
Наш младшенький
Мы, близкие тех, в чьем дому случилась такая беда, куда-то очень спешим. Мы договариваем фразы за своих инсультников, стараемся не давать им ничего делать, прививая инвалидное мышление – опаснейшую вещь. Обзаведясь им, человек, будет чувствовать себя беспомощным всегда, несмотря ни на что.
Из-за того, что речь перенесшего инсульт затруднена, а поначалу и вовсе отсутствует, его даже самые близкие воспринимают как глухонемого, если не дурачка. Его не привлекают к обсуждению семейных дел, участию в общей беседе, вообще предпочитают разговаривать без него. Эта речевая изоляция губительна для развития речи и не только. Даже если он присутствует, о нем говорят в третьем лице. Если вдруг в нашем доме проскальзывают такие нотки («Дениска вчера сам приготовил плов, представляешь», — чересчур оживленно рассказываю по телефону маме). Муж тут же охолаживает меня: «А это наш младшенький, такой молодец». Мы хохочем, а мне стыдно. Его речь достаточно монотонна, да, но у него прекрасный слух: переигрывание и фальшь он услышит сразу. И текст я пишу, конечно, с его разрешения. Как иначе? Все равно он залезет на сайт.
Страх еще здесь
Собственного желания, мотивации заниматься «ерундой» Денису не хватает. И еще – его страх по-прежнему остается с ним. Он не видит тех изменений, которые вижу я, видят окружающие. Он боится, что это окажется неправдой, иллюзией. И когда я указываю ему на очередной прогресс, говорит: «Тебе кажется». Я достаю раскраски, сделанные зимой, и несколько дней назад: сравни. Я говорю: прошлой осенью ты радовался, когда мы съездили в соседний район, а вчера мы ходили на трехчасовую пешую экскурсию. Он отказывается видеть разницу, как правило. Самое большее, выдавит: «Ну, может быть». Я отступаю, я знаю, это не упрямство и не стремление доказать, что скучные занятия бесполезны, это — естественная психологическая защита. Психика продолжает защищаться от той боли, которую пришлось когда-то пережить, и из двух «фифти» выбирает то, в котором нет изменений. Так привычнее.
Вверх по лестнице
А летом мы ездили в Черногорию. Города там вертикальные, а улицы очень часто – это лестницы, много-много ступенек вверх. Над городом Котор, где пребывают мощи мученика Трифона, высоко в гору уходит крепостная стена. Мы стояли внизу, и я сказала: «Смотри, вот там церковь, где-то на полпути к вершине». Муж посмотрел на меня странно, неужели я предполагаю, что он туда заберется. Купили билеты, пошли. Соотечественники, встречавшиеся в пути, подбадривали: «Молодец какой! Давай!» Кто-то протягивал руку, кто-то велел пошевеливаться. Ступенька за ступенькой мы дошли до церкви. Сверху запутанный средневековый город стал маленьким и понятным, как собственная карта, которую раздают при входе всем желающим. «А ты не верил», — не удержалась я. Мне хотелось сказать и про пластилиновых слонов, про почерк, и про скороговорки, про нож с вилкой и о многом, что еще впереди. Но я не стала. Мы оба все поняли. Мы бы и дальше полезли, только надо было беречь силы, у нас ведь столько планов на завтра… И все должно получиться.
Это важно:
Источник