Эхо москвы инсульт у
Т. Лямзина― В студии вновь Татьяна Лямзина вместе с нашим гостем. Николай Шамалов — профессор кафедры фундаментальной и клинической неврологии и нейрохирургии Российского национального исследовательского медицинского университета им. Н.И.Пирогова. Николай к нам неслучайно пришел. Тема – инсульт. И сегодня день является всемирным днем борьбы с инсультом. Поэтому Николай пришел, чтобы рассказать нам все об этом заболевании, которое у всех абсолютно на слуху. Все знают, что это такое, все как огня боятся. Но мало кто представляет, как это выглядит вживую и что надо делать. Поэтому давайте сегодня подробнее поговорим. Статистики пару слов. По данным Всемирной организации инсульта 15 миллионов человек в год переносят инсульт. Из них 3 миллиона пациенты с так называемой фибрилляцией предсердий, у них повышен риск образования тромбов сердца, что в свою очередь в пять раз повышает вероятность развития инсульта. Что у нас в стране происходит? Это мировая статистика, что в России.
Н. Шамалов― Добрый день. Действительно инсульт является не только медицинской, но чрезвычайно значимой социальной проблемой. В нашей стране ежегодно инсульт переносят более 400 тысяч человек. Соответственно инсульт является абсолютным лидером среди заболеваний по инвалидизации. В течение последних лет в нашей стране действует сосудистая программа, в рамках которой создано более 400 специализированных инсультных отделений. И можно констатировать, это официальные данные министерства здравоохранения, что смертность от инсульта значительно снизилась в нашей стране. И это случилось благодаря внедрению в широком диапазоне современных методов диагностики, лечения и профилактики соответственно этого заболевания.
Т. Лямзина― Но у нас в последнее время стали считать, раньше только на Западе все подсчитывали, сколько миллиардов, миллионов долларов, сейчас у нас стали считать, во что обходится это все государству. Во что инсульт обходится стране?
Н. Шамалов― Действительно лечение уже заболевшего инсультом человека является чрезвычайно затратным, такие совокупные прямые расходы в остром периоде заболевания это первый месяц болезни. Составляет более 120 тысяч рублей. Исходя из расчетного количества общих случаев инсульта в нашей стране это почти 60 млрд. рублей ежегодно наше государство тратит на лечение.
Т. Лямзина― То есть это только прямые расходы.
Н. Шамалов― Не считая косвенных. Не прямых.
Т. Лямзина― И все-таки, вы меня, честно говоря, убили цифрами. Сказали, что только 18% перенесших инсульт, обращаются вовремя. Остальные даже не подозревают, что у них инсульт. Давайте все-таки разберемся. Как понять, что действительно пора все бросать и немедленно вызывать скорую.
Н. Шамалов― Действительно ранняя обращаемость по поводу симптомов инсульта является проблемой для нашей страны. Вернее крайне низкая грамотность населения. В отличие от ряда других острых ситуаций, как инфаркт миокарда, например, инсульт не сопровождается, как правило, болью, болевым синдромом и симптомы безболезненны, что позволяет думать, к сожалению ошибочно о том, что само пройдет, отлежусь.
Т. Лямзина― Голова заболела. Закружилась.
Н. Шамалов― Да. И заподозрить инсульт можно на основании ряда нехитрых достаточно приемов. Если таковое подозрение возникает, нужно попросить человека улыбнуться и чтобы выявить асимметрию лица, попросить протянуть руки перед собой. Поднять обе руки одновременно и та рука, в которой есть слабость, которая паретическая, она будет быстрее опускаться. Или же она вовсе не поднимется, что говорит о ее парализации.
Т. Лямзина― То есть в какой части мозга все происходит.
Н. Шамалов― И третий шаг это в ходе общения с человеком можно понять, есть или у него какие-то расстройства речи. Это может быть или полное отсутствие речи, когда человек не понимает то, что ему говорят и сам не может вообще говорить. Или же речь может быть, но она будет невнятной. Нечеткой. Будет ощущение каши во рту. И самое важное, все эти симптомы возникают остро, и совокупность их или даже один какой-то из симптомов может сразу позволить заподозрить инсульт, и если такое подозрение возникло, конечно, сразу обращаться за скорой помощью. Возникают иногда вопросы — что делать до прибытия медиков. Собственно основная помощь это уложить этого человека, и не давать ему ничего пить, есть, не давать никаких таблеток. Поскольку зачастую в дебюте инсульта возникают расстройства глотания, и если мы будем что-то давать соответственно такому человеку, то это чревато попаданием воды или таблеток, он может подавиться, это путь к пневмонии. Поэтому есть даже такой принцип НЧР – ничего через рот. До тех пор пока не диагностированы те или иные нарушения глотания. Ну и в последнее время очень много, особенно в социальных сетях обсуждаются различные псевдочудодейственные способы лечения или первая помощь больному с инсультом, типа уколоть себе 10 пальцев, потянуть за уши. Советы такие от китайских профессоров и так далее. Все это абсолютно бездоказательно, не научно, даже медициной наверное сложно назвать. Поэтому конечно, если малейшее есть подозрение на инсульт, — 03, скорую помощь надо вызывать.
Т. Лямзина― Николай, давайте все-таки разберемся, почему только 18% обращаются вовремя, почему так важно вовремя обратиться. И когда это вовремя, это сколько часов или дней. Минут.
Н. Шамалов― Принцип здесь самый простой. Чем раньше, тем лучше. Есть понятие при некоторых заболеваниях, в том числе при инсульте, понятие золотого часа. Когда в первые минуты, максимум часы мы можем оказать максимально эффективную помощь и уменьшить риски и летального исхода и инвалидизации последующей. И дело в том, что при некоторых видах инсульта, в частности при ишемическом инсульте, а это подавляющее большинство случаев, около 80% всех нарушений мозгового кровообращения возможно проведение тромболитической терапии. Это различные методы…
Т. Лямзина― То есть ишемически это когда тромб.
Н. Шамалов― Да. Когда тромб в сосуде и затруднение доставки крови к определенному участку мозга. Есть методика системного так называемого тромболизиса, когда мы вводим соответствующий препарат внутривенно, и он растворяет этот тромб. И есть методики, связанные с эндоваскулярным внутрисосудистым лечением, когда можно напрямую попытаться этот тромб или убрать или разрушить или каким-то образом извлечь.
Т. Лямзина― То есть пока он еще не натворил много дел.
Н. Шамалов― Дело в том, что ткань мозга не сразу гибнет моментально, а в течение нескольких часов этот участок пораженный. Поэтому у нас есть определенное время так называемое терапевтическое окно, внутри которого мы можем попытаться спасти этот участок мозга.
Т. Лямзина― Чтобы как можно меньше было поражение.
Н. Шамалов― Как можно меньше очаг поражения. И для системного тромболиза, а это методика самая распространенная и у нас в стране и в мире и технически наиболее простая, таким терапевтическим окном являются первые 4,5 часа от начала заболевания. Поэтому мы и призываем и все медицинское сообщество акцентирует внимание на том, что нужно как можно раньше обращаться. Вы уже сказали, что только 18% действительно в периоде терапевтического окна госпитализируются в наши инсультные отделения, на Западе существенно больше. Поскольку там такие кампании информационные гораздо больше…
Т. Лямзина― Там народ более внимательный.
Н. Шамалов― Более грамотный в этом отношении. Поэтому конечно, все абсолютно наши слои населения должны знать первые признаки инсульта. Это действительно большая проблема. И при малейшем подозрении обращаться за скорой помощью.
Т. Лямзина― Но тут интересные данные по Свердловской области приведены, что она раньше входила чуть ли ни в лидеры по уровню летальности и инвалидизации. А сейчас там стартовала социальная программа «Останови инсульт» и у них положение одно из лучших. Насколько это важно, чтобы действительно доносить информацию.
Н. Шамалов― Пожалуй, это самый важный сейчас аспект в плане обучения нашего населения. У нас создана в стране система инсультных отделений, более 400, в 80 регионах нашей страны подобные центры есть, где оказывается и действительно…
Т. Лямзина― То есть профессионально именно при инсульте.
Н. Шамалов― Да. Это специализированные только инсультные отделения. Где помощь может быть оказана максимально эффективно. И мы столкнулись с ситуацией, когда действительно крайне низок удельный вес больных с инсультом, которые в первые часы обращаются. Это сейчас конечно, для нас является проблемой, и здесь мы надеемся с помощью СМИ к этой проблеме привлекать внимание и каким-то образом увеличивать знания нашего населения о том, что такое инсульт.
Т. Лямзина― Тогда я давайте сайт дам, тут сайт появился – stopstroke.ru Там и представлена полезная информация уникальная, которая поможет разобраться. Может быть не про себя, про своих родственников, близких. Чтобы действительно как можно больше людей понимали, что происходит с ними и с их близкими. Николай, все-таки если человек не попал в это окно, 8 часов вы говорите…
Н. Шамалов― 4,5.
Т. Лямзина― Да, вот если он не попал, что делать дальше.
Н. Шамалов― В том случае, а это большинство пациентов, к сожалению, так не попадает, проводится терапия в зависимости от того, какой характер инсульта. Если это кровоизлияние, то в некоторых случаях показана нейрохирургическая операция по удалению этой гематомы. В том случае, если операция такая не показана, пациент находится в отделении нейрореанимации или блоке интенсивной терапии, где проводится соответствующая консервативная терапия. Лекарственная. При ишемическом инсульте если не проводился тромболизис, то пациент также получает очень близкую по сути базисную консервативную терапию. И при всех абсолютно видах инсульта должна проводиться ранняя реабилитация, уже начиная буквально с конца первых суток, реабилитационные эти мероприятия должны проводиться так называемой мультидисциплинарной бригадой. И сейчас очень широко распространено понятие о том, что инсульт это не только неврологическая проблема, а проблема мультидисциплинарная, которая требует привлечения специалистов самого разного профиля. И не только причем врачей, а еще медицинских сотрудников, логопедов, например, психологов, и так далее. И такой бригадный командный подход позволяет добиться наилучших результатов при лечении и реабилитации больных с инсультом.
Т. Лямзина― Но вот операции системного тромболизиса они достаточно широко сейчас у нас применяются.
Н. Шамалов― У нас в стране сейчас в среднем частота выполнения данного вмешательства составляет около 3% от общего количества больных с инсультом. В абсолютных цифрах примерно 4,5 тысячи процедур по данным за 2013 год в частности. Но расчетные показатели, которые у нас есть, сколько необходимо делать, даже при том низком поступлении в периоде терапевтического окна, 18%, вот такой расчетный показатель это примерно около 20 тысяч процедур системного тромболизиса в год в стране должно выполняться.
Т. Лямзина― А вот по сравнению с другими странами мы в каком положении.
Н. Шамалов― Мы в этом отношении в промежуточном положении между странами Западной Европы, где эта частота достигает 7-8-10 в некоторых странах 15%, и соответственно странами Восточной Европы, где все гораздо меньше, чем у нас выполняется и уж тем более страны Африки, Латинской Америки и так далее. Поэтому благодаря сосудистой программе мы значительно продвинулись, был очень большой рывок сделан за эти годы, и в том числе во внедрении таких методов. Но есть еще куда расти и куда идти дальше в этом плане.
Т. Лямзина― То есть это на самом деле передовой край.
Н. Шамалов― Безусловно, это самый эффективный способ лечения ишемического инсульта. Лучше пока ничего не придумано, поэтому все наши усилия конечно должны быть направлены на то, чтобы увеличить…
Т. Лямзина― То есть наша задача попасть, если что-то случилось в 4 часа, но лучше вообще не попасть. Об этом конечно можно отдельную передачу делать. Но буквально два слова. Все-таки основные направления, чтобы не попасть вообще в число.
Н. Шамалов― Собственно, все направления всем хорошо известны я думаю. Это в первую очередь контроль уровня артериального давления, уровня холестерина, уровня сахара. Регулярные осмотры у терапевта, кардиолога, после 40 лет регулярное выполнение дуплексного ультразвукового исследования магистральных артерий головы. Ну и естественно борьба с лишним весом, физическая активность и так далее.
Т. Лямзина― Ну что же, обо всем этом можно прочитать на сайте www.stopstroke.ru, а в студии у нас сегодня был профессор кафедры фундаментальной и клинической неврологии института им. Н.И.Пирогова Николай Шамалов.
Источник
Автор: Светлана Лаврентьева
Что делают люди в 20 лет? Прогуливают пары в университете, влюбляются, танцуют и строят планы на долгую, счастливую жизнь. Некоторые успевают начать эту самую жизнь и, воодушевленные, строят еще больше планов.
9 июня 2006 года мне было 20 лет, моему сыну — три недели, и я мечтала о том, как осенью вернусь на третий курс филфака, экстерном закончу университет, выйду на работу, оставаясь при этом идеальной матерью, женой и даже иногда поэтом. Было солнечное утро пятницы в южном уездном городе, я мыла окно, страна предвкушала длинные выходные в честь очередного государственного праздника. У меня странно болела голова — тяжелой, ноющей болью — но я не обращала на это внимания: во-первых, хронический недосып с грудным ребенком гарантировал головную боль всем домочадцам, во-вторых, у меня очень высокий болевой порог, и терпеть я могу все, ну, или почти все. Когда на чисто вымытом окне появились странные темные пятна, я решила выпить обезболивающее. Выпила и вернулась на подоконник. Боль не проходила, зато правая рука перестала быть моей рукой и стала совершенно самостоятельной — пальцы не слушались, поднять руку было невозможно, а посмотреть, что с ней происходит, тоже не получилось — зрение внезапно выключили, заменив четкую картинку отвратительным мутным стеклом. Муж в это время был во дворе, занимался машиной. Конечно, он не мог меня слышать. Как я спустилась на пол, прошла коридор, ступеньки крыльца и двор — я помню плохо.
Скорая
К моменту приезда скорой я уже различала все градации головной боли — от «невыносимо» до бесконечности. Боль стала частью меня, накрывала волнами — как во время родовых схваток. Но если схватки можно было продышать, отдыхая в паузах, эта боль не заканчивалась ни на секунду. Правая сторона лица онемела, рука не слушалась, зрение вело себя странно — позже я узнаю о поражении зрительного центра, выпадении полей и прочих интересных вещах.
Медицинская помощь приехала в виде уставшей женщины в белом халате с тонометром. Тонометр показал 110 на 80. «У вас мигрень, барышня», — диагностировала врач, и меня реанимировали уколом анальгина с димедролом. Сокращая историю, просто скажу, что скорую в этот день мы вызывали трижды. На третий раз бригада согласилась отвезти меня в больницу.
В больницу вместе со мной отправился и мой месячный сын. Ребенок, признающий только грудное вскармливание, с рождения не разлучавшийся с матерью, при малейших попытках отнять его от груди заходился в дикой истерике. Так мы и перемещались: муж вел (или нес) меня, мама рядом несла в люльке младенца. В одном из коридоров мы нашли дежурного врача. «Конечно, мы можем вас госпитализировать, — рассудил доктор, — но вы же понимаете: выходные, праздники, обследовать вас начнут только в понедельник, у вас наверняка мигрень, от чего еще болеть голове в 20 лет? Я-то могу вас положить, но оно вам надо?»
Оно мне было не надо, это я понимала отчетливо, хотя даже имя свое в тот момент уже помнила плохо. Мне не надо было ничего из того, что со мной происходило. Мне надо было вернуться к нормальной жизни как можно скорее. И мы уехали домой. Это был мой выбор. Вам не советую.
«Я люблю жить и не собираюсь отказывать себе в этом удовольствии»
Фото: Татьяна Зубкова
Следующие сутки прошли на американских горках — от боли кружилось все, в тоннеле включали и выключали свет, ребенок рыдал, бабушка молилась, мать пила корвалол, муж и отец пытались казаться спокойными, но смотреть на них было страшно даже нарушенным зрением. Скорее всего, я выглядела хуже их всех, вместе взятых. В воскресенье мы через огромное количество выскопоставленных рукопожатий нашли невролога, который согласился срочно приехать и проконсультировать в частном порядке на дому. Первым, что я услышала, была фраза: «Срочно на МРТ».
МРТ
Внутри аппарата МРТ шел саундтрек моей головной боли — все гремело, скрипело, цокало так, словно томографу тоже было плохо. Позже в заключении я прочитала прекрасную метафоричную фразу «изменение плотности в зоне сигнала падающей воды». Это было очень красиво, я почти полюбила МРТ. Поэтому мы виделись более 20 раз.
В коридоре врачи что-то объясняли моей семье. Я лежала на каталке и пыталась понять, какое отношение ко мне, 20-летней, имеет слово инсульт. И почему о нем говорят всем, кроме меня. Я решила встать и спросить. И пока мама подбирала слова, доктор показала мне снимки. В левой затылочной доле моего мозга были два белых пятна. Я увидела врага в лицо. С этого момента мы с болезнью играли по правилам.
Правила игры
Правила игры с инсультом просты: нужно диагностировать его как можно раньше (тут я проиграла по всем фронтам, но это только добавило мне спортивной злости). В большинстве случаев ишемический инсульт (закупорка сосуда тромбом, нарушение кровообращения) легче геморрагического (разрыв сосуда), так что мне с моей ишемией, можно сказать, повезло. От области поражения зависят симптомы и то, какие функции пострадают. У меня был зрительный центр. Поэтому мир я видела весьма странно — без объема и с выпадающими зонами, не говоря уже о спецэффектах в виде звездочек, искр и прочих цветных пятен. Очень важно оперативно начать терапию, сейчас есть достаточно эффективные препараты, прием которых в первые часы болезни значительно снижает риски и последствия. Десять лет назад препараты эти стоили недешево. Моя семья практически работала на мою голову. Мне пришлось отказаться от госпитализации, чтобы сохранить возможность грудного вскармливания. На общий страх и риск мой невролог согласилась. И мы организовали палату интенсивной терапии прямо дома — две стойки для капельниц, детская кроватка, тумбочка с лекарствами, тонометр и градусник (да, во время инсульта часто поднимается температура, у меня было почти 39), дневник наблюдений (очень важно записывать все показатели и оценивать динамику), ну, и опционально (тут уже кому что помогает) — иконы всех святых, свечи из Иерусалима, любимый плюшевый мишка и антология поэзии Серебряного века.
А теперь лайфхак, неважно, верите вы в него или нет, если у вас инсульт, вам не до раздумий. Берите снимок (или мысленно представляйте его, нужно отчетливо видеть пораженную область) и всеми силами воображения стирайте эти белые пятна. Представляйте себе пораженную область абсолютно здоровой. Никаких кровоизлияний, рубцов, глиозных изменений, и что там еще написано у вас в заключении. А еще поставьте себе четкие цели и график их достижения. У меня, например, была цель в сентябре вернуться в университет. И я в него вернулась.
У Светланы была цель — вернуться в университет. И она в него вернулась
Фото: Татьяна Зубкова
Как только физическое состояние покажет положительную динамику, готовьтесь к удару со стороны психики. Мозг освободился от выживания и теперь на полную мощность занят самоистязанием. Он осознал, что такое инсульт. Вы прочитали все медицинские справочники, интернет и газеты. Родственники и соседи составили целую подборку страшных историй о том, как «случай был» и «а потом умер». Врачи покивали головой, отправили оформлять инвалидность, напомнили про рецидивы и запретили все, что можно нормальным людям. Только представьте, в 20 лет вам сообщают, что вы инвалид второй группы и вам не рекомендуется жить активнее, чем овощ. На этом этапе каждый выбирает для себя. Я предпочла полноценную жизнь.
Как мы живем
Мы с инсультом и его последствиями знакомы 11 лет. За это время я вырастила сына, сделала карьеру, открыла несколько собственных проектов и готовлю к выпуску вторую книгу. Я пишу стихи, которые читают люди в разных уголках мира, и, кажется, сегодня у меня нет вопроса: «Господи, за что?» Раз в год я иду на свидание с томографом. Раз в квартал прохожу курс лечения. Раз в полгода встречаюсь со своим неврологом, подарившим мне вторую жизнь, и прошу «побольше таблеток от жадности». Я люблю жить и не собираюсь отказывать себе в этом удовольствии.
Но я никогда не игнорирую свой диагноз. Инсульт — это часть меня. И мы продолжаем играть по правилам. Я знаю, что мой организм — особенный. Ему нужен отдых, поддерживающие препараты, положительные эмоции и режим. Ему не нужны стрессы (хотя с этим, если честно, большие проблемы — я до сих пор не умею хорошо контролировать свое психо-эмоциональное состояние), ему противопоказаны некоторые виды физических нагрузок, но при этом умеренная физическая активность (лучше всего на свежем воздухе) очень полезна. Ему не стоит набирать вес, курить и злоупотреблять алкоголем. Я знаю, как и почему у меня болит голова, как по боли узнать давление, я сплю на специальной подушке, чтобы не нарушать кровообращение в шейном отделе, пью антиагрегантные препараты, умею контролировать свои мысли и верю в Высший разум, с которым можно договориться. Я не инвалид, я веду активный образ жизни, много работаю, летаю на самолетах, иногда танцую на барных стойках и горжусь, когда меня называют старшей сестрой моего сына.
Если с вами или вашими близкими произошел инсульт, оказывая экстренную медицинскую помощь, помогите не только телу, но и сознанию. Примите болезнь. После инсульта жизнь действительно разделится на «до» и «после». Но это не история про обреченность и фатализм. Это история о том, что все будет по-другому. И я благодарна своему инсульту за то, что он заставил меня вовремя остановиться и задуматься об очень важных вещах, ценить каждую минуту жизни, научиться быть собой. Инсульт проверяет на прочность, расставляет приоритеты, дает веру. Дорогая цена, но была бы я тем, кем являюсь сейчас, не заплатив ее?
Если вы впервые столкнулись с диагнозом «инсульт», вам будет тяжело разобраться в море противоречивой информации. Не теряйте драгоценное время, позвоните на горячую линию по инсульту. У меня и моих близких такой возможности не было. У вас — есть. Горячая линия по инсульту — это бесплатные телефонные консультации для людей, которые перенесли инсульт, для их близких, для всех, кто столкнулся с проблемой инсульта или хочет узнать об инсульте и предотвратить его. Телефон горячей линии фонда ОРБИ: 8 800 707 5229
Пожалуйста, помогите фонду прямо сейчас, чтобы у каждого из нас был шанс выиграть в очень важной битве с самим собой.
Оригинал
Источник