Инфаркта молись и кайся малыш и карлсон

Было 1,30 ночи. Вчера меня угораздило лечь спать в 8 вечера и – вуаля – в полвторого мой организм включил какую-то скрытую генетическую память и решил, что пора бы и честь знать. Поля же у нас непаханы-несеяны, домашний скот некормлен, крыша на избе прохудилась! Пора вставать и работу работать! Ага…

“Домашний скот” в количестве 4 человек мирно храпел. Куба на диване в соседней комнате, Лялька возле кровати, Маня между подушками, Эдик на своем законном месте.

Нет, думаю, это уж слишком! Вставала я в три, даже в полтретьего. Но в полвторого… первый раз. Некоторые в это время только ложатся, а я уже встаю. А всё потому, что рано вчера легла.

Ну, сделала все свои ночные дела, укладываюсь спать заново, а не тут-то было. Сна ни в одном глазу.

Дай, думаю, почитаю Дзен, сон на себя нагоню и досплю хотя бы пару часиков.

Начала читать…

Лучше бы я этого не делала. Лучше бы я “Аншлаг” посмотрела, больше пользы бы было…

Первый же комментарий к моей последней публикации поверг меня в истерический хохот.

Нельзя читать такие комментарии среди ночи!

Понимая, что домашние мои ни в чем не виноваты, я старалась смеяться внутри себя. А поскольку меня у себя что снаружи, что внутри с излишком, то кровать начала трястись. Я старалась смеяться без звука и без движения, но кровать всё равно тряслась. А вместе с ней трясся и Эдик.

– Ты совсем ку-ку?, – пробормотал он, закрывая голову подушкой, – дай поспать, мне на работу рано вставать.

Лялька во сне заколотила хвостом. У неё хвост всегда раньше хозяйки просыпается. Куба на своём диване спал спокойно.

Одна Маня подняла голову и с подозрением посмотрела на меня.

Маня готова рассказывать свои сказки

– Чего ржём?
– Почитай сама, я не могу.

Сунула кошке под нос экран телефона и она, щуря глаза от яркого света по слогам прочитала комментарий про бабушку и внука.

– И что тут смешного?
– Как что? Молись и кайся! А это оказался “Малыш и Карлсон”!
– И что?
– Мань, мы же читали с тобой “Малыша и Карлсона”, ты же понимаешь, о чем речь!
– Я-то понимаю, только не понимаю, почему ты ржёшь с этой бедной бабки.
– Я не с бабки смеюсь, а вообще со всей ситуации смеюсь.

Впрочем, я уже не смеялась. Маня своим скучным аналитическим умом испортила мне ночную веселуху.

– Ничего смешного тут нет. Знаю я эту бабку.
– Откуда ты её знаешь?
– А вот. Знаю, и всё тут.
– Расскажи.

Маня покрутилась на своем месте, поджала под себя лапки, обвилась хвостиком и закрыла глаза.

– Мань, расскажи. Ты спишь, что ли?
– Слушай.

Рассказ Мани. Таисья и внук-ясновидец

Жила была бабка, звали её Таисия Аполлинариевна. Между прочим, твоя ровесница.
– Это ты врёшь.
– Не вру. Ей тоже стопиццот лет было, как тебе, но она всем говорила, что ей “восемнадцать плюс”.
– Я так не говорю.
– Не перебивай.

Днем бабка была нормальная, дома сидела, пироги пекла, борщи варила, зятя своего пилила, по горам не скакала, как некоторые, бред всякий в интернете не писала, собак не заводила, кошку свою единственную любила и уважала. Не то, что некоторые.

Но был у бабки один недостаток…

– Какой? Чего замолчала?
– Не перебивай, а то я рассказывать не буду.

Был у неё один недостаток. Любила Таисия кокетничать.

– Разве ж это недостаток? Женщина в возрасте хочет нравиться людям. Вовсе это не недостаток.

Маня продолжала, не обращая на меня внимания.

Напялит на себя бусы из фальшивого жемчуга, рот красной краской намалюет, носки белые наденет, туфли на каблуке – и пошкандыбает на танцы.

Танцы эти у них в парке каждый вечер происходили. Разврат один, а не танцы.

Вот Таисия весь день нормальная, а как вечер, так рот накрасит – и на разврат бежит, аж спотыкается.

Там она танцует, жо…ой вертит, на дедов глазами хлопает. Вот так!

Маня продемонстрировала мне, как Таисия хлопала глазами. Перекосила рот и правым глазом давай подмигивать. Страшно…

Вот так подмигивает, а сама танцует, ноги на каблуках выворачивает и носками в темноте сверкает.

Так каждый вечер Таисия бегала на танцы. А семья её – дочь с зятем, слезно просили маму, чтобы не позорила их перед соседями.

– Мамо! Вас Гавриловы с пятого этажа на танцульках видели! Вы бы хоть носки другие надевали! Вас же за километр в белых видно!
– И пусть видно! Движение – жизнь! А вы меня в борщах утопить хотите, и котлетами присыпать, чтобы я вам жить не мешала. А у меня, может, любовь образовалась! И вообще – не тошните мне на нервы.

Зять Таисин, человек интеллигентный и образованный, видя такую упёртость любимой тёщи, махнул на неё рукой и подумал: “Мама наша дурой была, дурой и осталась”. Но вслух он, конечно, как интеллигент, сказал приятное: “Время над вами не властно, Таисия Аполлинарьевна.”

Любовь у Таисии образовывалась каждую неделю. То один дед её до дома провожает, то другой. Один раз было, что два деда из-за неё на дуэли стрелялись, так им её белые носки нравились!

– Это ты врёшь, Мань. Дуэли это пережиток прошлого.
– Сама ты пережиток. Из-за тебя, поди, никто не стрелялся?
– Конечно, нет.
– А из-за неё деды стрелялись. Никита Иванович и Пётр Степанович. Установили себе в телефоны “Убей зомби” и поубивали друг друга. До восьмидесятого левела дошли и там друг друга грохнули. Еле спасли родственнички, удалили им с телефонов эту стрелялку.

Так и жила Таисия Апполинариевна. Днём она нормальная бабка, на кухне стряпает, семью кормит, зятя пилит… а вечером рот красит и в белых носках танцы с дедами пляшет.

И тут вдруг произошло трагическое событие в её жизни!

– Что, деды опять пострелялись?
– Хуже. Внук у неё родился.
– Разве ж это трагедия, это радость.
– Это кому как.

Дочка Таисина не захотела сидеть в декрете, а захотела с мужем деньги зарабатывать, чтобы прокормить наследничка. Тот ел очень много, прямо как Кубка и Лялька вместе взятые. Только наши не орут, а этот ещё и орал, еды требовал.

Но Таисия оказалась не промах. Как только вечером дочка с зятем с работы приходят, она рот красит и в белые носки обувается.

– Мамо, а вы куда?
– Не скажу.
– Мамо, вы опять на танцульки!
– Не учите меня жить.
– Возьмите с собой мелкого ребёнка, пусть он свежим воздухом подышит.
– Он мне будет мешать.
– Он просто будет лежать в коляске.
– Он будет мне давить на совесть и отпугивать дедов.
– Мамо, на какую совесть! Где она у вас есть?

Прошло немного времени, внук подрос и научился ходить самостоятельно. Кроме этой неприятности, случилось кое-что похуже. Он научился говорить и закладывать собственную бабушку.

– А баба опа-опа! Хоп-Хоп!

Все сразу понимали, что Баба снова танцевала свои неприличные танцы. Исчезновение из холодильника банки соленых огурцов тоже теперь не получалось свалить на кота.

– А баба мнова ням! Мнова-мнова!

Хуже всего было, когда внук закладывал бабку в её любовных похождениях.

– Сыночка, а где печеньки? Вот тут печеньки лежали, где они?
– Баба и деда пееньки ням и пеню ля-ля-ля! Мои мыщли мои какуныыыы!

Нет, бабка водку не пила, тут она себя блюла. Но песни петь любила за рюмкой чая с внуковыми печеньками и с каким-нибудь приглашенным дедом. Особенно любила песни Газманова…

И вот настал день, после которого жизнь Таисии повернулась на 360 градусов. Или там на 180. Но на 90 она точно повернулась. Вправо.

В тот день внук ходил по квартире хмурый. Ему не дали покрутить ручку газовой плиты и он намеревался отомстить бабушке за тиранию. Он ходил по квартире и лупил пластмассовой саблей по стенам, шкафам, стульям и всему, что было приколочено.

Бабушкины “нельзя” рождали справедливый протест и мощь ударов только возрастала.

Так он со своей саблей дошел до кладовки, где хранились всякие припасы и прочий семейный хлам. В том числе старые забытые сковородки и кастрюли, отжившие свой век, но которые было жалко выбросить.

Таисия в это время крошила капусту на засолку и краем глаза посматривала за внуком.

Тот продолжал лупить саблей по мешку с картошкой, по зимним курткам и по пустым пластмассовым ведрам. Ведра смешно подпрыгивали на полке, а вместе с ним подпрыгивали и старые кастрюли и чугунные сковородки.

Ну, вы поняли, что случилось потом. Одна из таких кастрюль или сковородок свалилась на голову народному мстителю.

Родители, пришедшие в работы, изумились тишине в доме. Ребенок не кричал, бабушка не носилась в торопях с накрашенным ртом…

А случилось вот что.

Сковородка, свалившаяся на голову ребенку, особого вреда ему не принесла, кроме большой шишки. Зато принесла много пользы. Внук поплакал-поплакал, успокоился и поверил, что бабушка не зря говорит “нельзя”.

Внук стал непривычно смирный и тихий. После приложения ледяного компресса на шишку он сел в комнате играть кубиками.

Бабке было странно видеть своего гиперактивного внука таким тихим и сосредоточенным. Что-то тут было не так…

– Болит шишечка? А вот бабушка говорила… нельзя шуметь, нельзя баловаться…

Внук посмотрел на неё своими погрустневшими глазами и выдал судьбоносную фразу:
– Молись и кайся!

Бабка вытаращила глаза. Откуда он такие слова знает?!

– Молись и кайся!, – повторил внук, показывая на красный угол комнаты, где должны бы стоять иконы, а стоял 50-дюймовый жидкокристаллический идол.

Бабка, хоть в церковь и не ходила, но всё-таки перекрестилась. Она где-то читала, что после удара по голове люди иногда приобретают сверхъестественные качества. Например, в одном фильме одна девушка сильно ударилась и стала понимать мысли мужчин, а в другом фильме один мужчина после ДТП стал предвидеть будущее…

“Вона оно как…, – подумала Таисия, – это внучок-то мой теперь того… пророк… ясновидец…”

– Молись и кайся, – напомнил внук бабушке.

Нужно было что-то с этим явлением делать. Бабка с осторожностью погладила наследника по шишке…

Вот такую картину и увидели пришедшие в работы дочь с зятем – притихший внук и не менее тихая мама с ненакрашенными губами.

– Привет, мам… ты не идешь на танцы?

Мама строго посмотрела на дочь и заявила:
– Ерунда сует и всяческая хрень эти ваши танцы.
– Суета сует? Неужто…

Дети не верили своим ушам. Мама перекрестилась и скорбно поджала губы. О шишке на внуке она решила детям пока не говорить.

Теперь Таисия часто крестится. Её знакомые деды с танцплощадки обходят её стороной и Таисия уверена, что они суть бесы в дедовском обличье, раз боятся крестного знамения.

Таисья стала ходить в церковь. Там её научили молиться и причащаться, а молодой многодетный священник на исповеди каждый раз почему-то делал вид, что поперхнулся, когда Таисья очередной раз ему рассказывала о своих танцевальных грехах и внуке-пророке.

А дочь с зятем строго-настрого запретили сынишке просить бабушку поставить ему мультфильм “Малыш и Карлсон”….

Маня замолчала и стала подозрительно кивать головой.

– Мань, не спи. Что было дальше?

Кошка встрепенулась и нахохлилась.
– Дальше было всё зашибись. Бабка пекла пироги и воспитывала внука. Дочь с зятем приносили домой деньги и покупали своей кошке мышей ведрами и мячики с колокольчиками. Не то, что некоторые… родной кошке фантика на веревочке жалко…

Маня засопела. Я не стала её будить, потому что ко мне из надвигающегося сна на тихом ходу подлетел Карлсон и, грозя мне пухлым пальцем, сообщил: “Ерунда сует и всяческая хрень эти твои собаки. Лучше кошки ничего нет…”

С вами была кошка Маня и канал DogAngel.
Подписывайтесь! Мы любим дружить )))

Рекомендую к прочтению на канале: