Инфаркт миокарда при скв

« вернуться в содержание номера

есмотря на хорошо известные симптомы системной красной волчанки (СКВ), каждый случай этого заболевания уникален. Течение болезни характеризуется периодами обострений и ремиссий, возникающих на фоне приема лекарственных препаратов. Прекращение лечения, как правило, сопровождается обострением СКВ через разные промежутки времени. Заболевание может начинаться с поражения одного или нескольких органов или протекать молниеносно, заканчиваясь летально за короткий промежуток времени.

Главными причинами смерти в течение первого года после начала заболевания являются активность СКВ (поражение почек, центральной нервной системы – ЦНС) или присоединение инфекции. В дальнейшем смертельные исходы могут быть обусловлены кардиоваскулярными катастрофами, хронической почечной недостаточностью и злокачественными новообразованиями [1]. Применение глюкокортикостероидов позволяет снизить частоту смертельных исходов, развивающихся вследствие активности СКВ.

Мы приводим описание пациентки с СКВ, у которой активность заболевания явилась причиной развития синдрома диссеминированного внутрисосудистого свертывания (тромбогеморрагической стадии) и смертельного исхода в первый год после начала СКВ.

Больная К., 18 лет, поступила в стационар Института ревматологии РАМН в октябре 2003 г. с жалобами на геморрагические высыпания на коже, боли в правом локтевом, лучезапястном и пястно-фаланговых суставах правой кисти, припухлость этих суставов, выпадение волос, слабость, одышку при физической нагрузке.

Дебют заболевания в конце декабря 2002 г. характеризовался появлением на лице эритемы, развитием артрита мелких суставов кистей, субфебрильной температуры, резким снижением массы тела (за 2 мес. похудела на 6 кг). В январе 2003 г. была госпитализирована в ревматологическое отделение одной из больниц г. Москвы, где были выявлены изменения мочевого осадка (протеинурия, эритроцитурия и лейкоцитурия), анемия, повышение антител к ДНК и антинуклеарный фактор (АНФ, титры не известны), что позволило диагностировать СКВ. С момента установления диагноза постоянно получала преднизолон (ПЗ – 35 мг/сут.), а после консультации в Институте ревматологии (апрель 2003 г.) также плаквенил (400 мг/сут.). Несмотря на проводимую терапию, сохранялись изменения в анализах мочи (следовая протеинурия и микрогематурия) и иммунологические нарушения, в связи с чем был назначен циклофосфан – ЦФ (суммарно 1,2 г). Прекращение инъекций ЦФ и снижение дозы ПЗ до 20 мг/сут. спровоцировало обострение СКВ: в сентябре 2003 г. на коже голеней, а затем по всему телу появилась геморрагическая сыпь, во рту – болезненные афты, вновь рецидивировали артриты и артралгии, лихорадка, стала возрастать слабость. Эпизод резких болей в животе, тошнота, дегтеобразный стул возникли 30 сентября, отмечено снижение гемоглобина до 81 г/л. По месту жительства исключено развитие пищевой токсикоинфекции, проведена регидратационная терапия, после чего пациентка была направлена в Институт ревматологии. Краткая схема анамнеза представлена на рис. 1.

При поступлении состояние было тяжелое, пациентка заторможена. При осмотре обнаружены мелкоточечные петехии на коже нижних и верхних конечностей. Более обильные высыпания с тенденцией к сливанию отмечались на туловище, в местах плотного прилегания одежды и кожных складках, яркие ладонные и подошвенные капилляриты, диффузная алопеция. Кровоизлияния в склеры и конъюнктивы. Геморрагическая сыпь на небе, энантема слизистой оболочки верхнего неба, множественные афты в ротовой полости. Хейлит. Язык сухой. Артриты пястно-фаланговых суставов правой кисти, правого лучезапястного и локтевого суставов, левого коленного сустава. Дыхание с жестким оттенком, без хрипов, экскурсия легких снижена, число дыханий – 16 в 1 мин. Границы сердца расширены до левой среднеключичной линии. Тоны сердца ясные, ритм правильный, тахикардия – до 100 уд/мин, артериальное давление – 120/80 мм рт. ст. Живот мягкий, безболезненный. Печень, селезенка не пальпировались.

При лабораторном обследовании (рис. 2) выявлена панцитопения (из-за малого количества клеток число эритроцитов и лейкоцитов в 1-е сутки после поступления больной определить было невозможно), СОЭ – 60 мм/ч. Сохранялся высокий уровень антител к ДНК (100 ед. оптической плотности; норма – до 20) и титр АНФ (1/320), отмечены и другие иммунологические нарушения: криопреципитины (+1), ревматоидный фактор (титр 1/160). Уровни IgG и IgM фракций антикардиолипиновых антител, а также уровень холестерина были в норме. При исследовании свертывающей системы крови отмечалась выраженная гиперкоагуляция: активированное частичное тромбопластиновое время (АЧТВ) – 28,8 с (норма – 35–45 с), фибриноген – 1,96 г/л (норма 2–4 г/л), тромбиновое время – 18,8 с (норма – 15–17 с), растворимые комплексы фибринмономеров (РКФМ) – 7,5 (норма – до 4). Уровень креатинина в сыворотке крови, почечная клубочковая фильтрация и канальцевая реабсорбция не были изменены, однако регистрировалась протеинурия – 0,29–0,46 г/сут, лейкоцитурия –17 400 на 1 мл, эритроцитурия – 2100 на 1 мл, цилиндрурия, гипоизостенурия (относительная плотность мочи в пробе Зимницкого – 1006–1013).

На электрокардиограмме (ЭКГ) регистрировалась синусовая тахикардия до 104 уд/мин и выраженные изменения миокарда левого желудочка с нарушением внутрижелудочковой проводимости. По данным ЭхоКГ, отмечалось утолщение межжелудочковой перегородки и задней стенки левого желудочка, очаговое краевое уплотнение передней створки митрального клапана с признаками его недостаточности 1-й степени, уплотнение перикарда.

На рентгенограммах органов грудной клетки визуализировались множественные очаговоподобные тени в средних и базальных отделах, что расценивалось как интерстициальный отек легких, высокое стояние диафрагмы, расширение тени сердца.

При эзофагогастродуоденоскопии в желудке и двенадцатиперстной кишке выявлены множественные подслизистые геморрагии.

На основании результатов клинико-лабораторного обследования был поставлен диагноз «СКВ острого течения, активность 3-й степени, генерализованный геморрагический васкулит, альвеолит, панкардит, поражение желудочно-кишечного тракта, почек, кожи, артриты, хейлит, афтозный стоматит, гематологические нарушения (панцитопения), иммунологические нарушения. Синдром диссеминированного внутрисосудистого свертывания (ДВС-синдром; тромбогеморрагическая стадия), легочное и желудочно-кишечное кровотечение. Отек легких».

В стационаре была повышена пероральная доза глюкокортикостероидов (метипред 48 мг/сут), проводилась пульс-терапия метилпреднизолоном – МП (суммарно 7500 мг) в сочетании с ЦФ (суммарно 1600 мг), вводилась свежезамороженная одногруппная плазма, профилактически применялась антибактериальная терапия. После получения результатов гастроскопии были назначены блокаторы протонной помпы и антацидные препараты. Для стимуляции гемопоэза проводилось внутривенное введение человеческого иммуноглобулина.

Несмотря на проводимое лечение, состояние больной прогрессивно ухудшалось: продолжал снижаться уровень гемоглобина (до 28 г/л), наблюдалась отрицательная динамика на рентгенограммах легких (увеличение количества теней), появилось кровохарканье, а затем внезапно развились массивное легочное кровотечение и резкие боли за грудиной, не купировавшиеся даже наркотическими анальгетиками. При явлениях легочно-сердечной недостаточности наступила смерть.

При аутопсии и последующем гистологическом исследовании обнаружены спайки серозных оболочек (плевры и перикарда), множественные мелкоточечные кровоизлияния на перикарде, эндокарде, слизистой оболочке желудка, в почках, в области дна матки. Обширное трансмуральное кровоизлияние (2,2×3,5×4 см) в задней стенке левого желудочка сердца (рис. 3), распространенные очаги миолиза миокарда с кровоизлияниями в перимизии, лимфогистиоцитарные инфильтраты, расположенные в перимизии и периваскулярно (см. рис. 4, а, б). В легких имел место выраженный отек с массивными очагами кровоизлияний, чередующимися с ограниченными участками эмфиземы; большинство альвеол заполнено кровью, альвеолярные перегородки разорваны, сохраненные альвеолярные перегородки утолщены за счет пролиферации клеточных элементов, сосуды резко расширены, полнокровны (рис. 5, а), в очагах кровоизлияний – выраженная рассеянная гистиолимфоплазмоцитарная инфильтрация (с примесью лейкоцитов и сидерофагов; рис. 5, б). Выявлен липоматоз аорты (в средней оболочке – вакуоли вследствие отложения липидов), но стенки коронарных артерий не изменены. Диагноз СКВ подтверждали изменения в почках (мезангиопролиферативный гломерулонефрит) и селезенке (феномен «луковичной шелухи» – периваскулярный склероз центральных артерий селезенки). Одновременно с кровоизлияниями во многих внутренних органах присутствовали тромбозы мелких сосудов. Отмечалась гипоплазия кроветворной ткани костного мозга и белой пульпы селезенки. На основании макро- и микроскопического исследования был установлен следующий патологоанатомический диагноз: «СКВ, активность 3-й степени, люпус-нефрит, альвеолит, миокардит, полисерозит, гипоплазия костного мозга и белой пульпы селезенки, афтозный стоматит, хейлит, энантема, гематологические и иммунологические нарушения (по лабораторным данным), множественные васкулиты кожи. Липоматоз аорты. ДВС-синдром: кровоизлияния в легкие, миокард, кожу, серозные и слизистые оболочки, миометрий. Отек легких и мозга. Жировой гепатоз. Легочно-сердечная недостаточность».

Таким образом, представленное наблюдение демонстрирует полиорганность поражения, типичную для СКВ, развитие синдрома ДВС на фоне выраженной активности заболевания, быстрое развитие смертельного исхода (менее чем через один год с момента развития заболевания). Изменения на ЭКГ, а также характерные для инфаркта миокарда клинические проявления, не были связаны с атеросклеротическим поражением коронарных артерий. Ведущую роль играл волчаночный миокардит и усугубляющаяся на фоне геморрагического альвеолита гипоксия кардиомиоцитов.

Отягощающим прогноз фактором у данной больной было наличие гематологических нарушений и развитие ДВС-синдрома. В работах по хроническому ДВС-синдрому у больных СКВ указывалось на нарастание тяжести активации внутрисосудистого свертывания крови по мере увеличения активности заболевания [2]. Наиболее выраженными эти изменения были при волчаночном нефрите, особенно протекающем с нефротическим синдромом.

Обширные очаги миолиза миокарда у нашей пациентки могли быть также проявлением острейшего периода инфаркта миокарда: боли за грудиной появились менее чем за 12 ч до смерти.

В последние годы широко обсуждается проблема развития у пациентов с СКВ раннего атеросклероза и как следствие ишемической болезни сердца (ИБС). Было показано, что риск инфаркта миокарда при СКВ возрастает в 2,7–9 раз [3–5], а в отдельных возрастных группах (женщины 35–44 лет) – более чем в 50 раз [6]. Два исследования, проведенных на аутопсийном материале, подтвердили наличие у молодых женщин с СКВ и клинической картиной ИБС признаков сужения коронарных артерий за счет атеросклеротического поражения без воспалительных изменений сосудистой стенки [7, 8]. Это позволило рассматривать СКВ, наряду с сахарным диабетом, как самостоятельный фактор риска кардиоваскулярных катастроф.

При СКВ традиционные факторы риска атеросклероза и ИБС (артериальная гипертензия, курение, диабет, гиперхолестеринемия, гипертрофия левого желудочка) сочетаются со специфическими факторами, такими как циркуляция антифосфолипидных антител и использование глюкокортикостероидов [9, 10]. Следует отметить, что в отношении отрицательного влияния стероидной терапии единого мнения в настоящее время нет, так как в ряде работ связь между дозой, длительностью приема ПЗ и инфарктом миокарда не обнаружена [11, 12]. Возможно, большее значение имеет длительно сохраняющаяся активность СКВ, в связи с чем и назначаются высокие дозы глюкокортикостероидов. В ранее проведенных Т.В. Попковой работах [13] отмечалась связь между нарушениями в липид-белковом спектре крови и активностью СКВ.

Считается, что «неатеросклеротические» причины поражения миокарда у пациентов с СКВ редки. Однако миокардит, часто бессимптомный, имеет место у 8–25% пациентов с СКВ [14, 15], как правило, одновременно с поражением перикарда и эндокарда. Он может быть заподозрен при наличии тахикардии, не соответствующей температуре тела, появлении изменений зубца Т и сегмента ST на ЭКГ, необъяснимой кардиомегалии, которая в свою очередь сопровождается симптомами прогрессирующей сердечной недостаточности, нарушениями проводящей системы сердца, аритмиями [15]. На ЭхоКГ часто выявляется систолическая и диастолическая дисфункция левого желудочка. Отличить миокардит при СКВ от фиброза и других кардиомиопатий помогает биопсия миокарда. Об остром миокардите свидетельствует наличие инфильтрации мононуклеарными клетками, и лишь позднее воспаление приводит к появлению фиброза [16].

Обнаруженные на аутопсии изменения в легких также можно трактовать как проявление геморрагического альвеолита (ГА) в рамках СКВ и как следствие ДВС-синдрома.

ГА является редким, прогностически неблагоприятным осложнением СКВ. Даже при адекватной терапии летальность достигает 75–92% [17–20], и лишь в нескольких когортах выживаемость оказалась выше 50% [21–22]. Для ГА характерна классическая триада: кровохарканье, резкое снижение уровня гемоглобина, появление новых двусторонних диффузных инфильтратов в легких. Два последних симптома наиболее специфичны, так как кровохарканье может отсутствовать или появляться на поздней стадии. У пациентки присутствовали все три классических симптома ГА, но кровохарканье появилось в последнюю очередь.

Одышка, кашель, хрипы, боли в грудной клетке и лихорадка, также имевшие место в нашем случае, затрудняют диагностику, заставляя проводить дифференциальный диагноз с бактериальными или вирусными пневмониями. Клиническую картину ГА могут напоминать острый волчаночный пневмонит, тромбоэмболия ветвей легочной артерии, легочное кровотечение вследствие врожденной или приобретенной коагулопатии, кардиогенный или некардиогенный отек легких. В отличие от острого пневмонита, для которого характерны также лихорадка, кашель (иногда с кровохарканьем), одышка, диффузные инфильтраты в нижних отделах легких, плевральный выпот (у 50% больных), при ГА резко увеличивается диффузионная способность оксида углерода. Данное исследование следует проводить всем пациентам с поражением легких при СКВ. Уточнить диагноз ГА помогают магнитно-резонансная томография, так как наличие большого количества железа в геморрагическом содержимом альвеол приводит к укорочению сигнала в Т2-режиме, и проведение бронхоальвеолярного лаважа, при исследовании которого обнаруживаются макрофаги, «нагруженные» гемосидерином [20]. Однако достоверный диагноз ГА может быть установлен только при открытой или торакоскопической биопсии. Описано два возможных варианта изменений [20]: капилляриты с депозитами иммунных комплексов (в 14%) и геморрагии (в 72%), что соответствовало гистологической картине легких у нашей пациентки.

Наиболее частым «нелегочным» проявлением СКВ у пациентов с ГА бывает нефрит, в то же время ГА может наблюдаться у пациентов без каких-либо других признаков обострения СКВ [17–21]. Мезангиопролиферативный гломерулонефрит, подтвержденный при патоморфологическом исследовании, имел место и у нашей больной.

По данным разных авторов, развитие ГА требует проведения агрессивной иммуносупрессивной терапии, включая большие дозы глюкокортикостероидов (от 1 до 3 мг/кг/сут), пульс-терапию метилпреднизолоном и ЦФ, а при их неэффективности – применения плазмафереза и искусственной вентиляции легких [20]. До получения результатов посева мокроты или бронхоальвеолярного лаважа должна также проводиться эмпирическая терапия антибиотиками широкого спектра действия.

Приведенный случай смертельного исхода, развившегося в течение 1 года после начала СКВ, демонстрирует трудности диагностики и клинической интерпретации наблюдающихся симптомов, которые не всегда удается уточнить и на аутопсии. Отсутствие стандартов лечения многих состояний при СКВ, в том числе угрожающих жизни, ставит перед врачами сложную задачу выбора терапии и требует знания смежных дисциплин.

Литература

1. Abu-Shakra M, Urowitz MB, Gladman DD, Gough J. Mortality studies in SLE: Results from a single center: I. Causes of death. J Rheumatol 1995; 22: 1259–64.

2. Насонова В.А., Сайковская Т.В. Внутрисосудистое свертывание крови и иммунокомплексное воспаление у больных системной красной волчанкой. Тер. арх. 1985; 7: 91–8.

3. Ward MM. Premature morbidity from cardiovascular and cerebrovascular diseases in women with systemic lupus erythematosus. Arthritis Rheum 1999; 42: 338–46.

4. Esdaile JM, Abrahamwicz M, Grodzicky T et al. Myocardial infarction and stroke in SLE: markedly increased incidence after controlling for risk factors. Arthritis Rheum 1998; 41: 139.

5. Fischer LM, Schlienger RG, Matter C et al. Effect of rheumatoid arthritis or systemic lupus erythematosus on the risk of first-time acute myocardial infarction. Am J Cardiol 2004; 93: 198–200.

6. Manzi S, Meilahn EN, Rairie JE et al. Age-specific incidence rates of myocardial infarction and angina in women with systemic lupus erythematosus: comparison with the Framingham study. Am J Epidemiol 1997; 145: 408–15.

7. Bulkley BH, Roberts WC. The heart in systemic lupus erythematosus and the changes induced in it by corticosteroid therapy. A study of 36 necropsy patients. Am J Med 1975; 58: 243–64.

8. Haider YS, Roberts WC. Coronary arterial disease in systemic lupus erythematosus. Quantification of degrees of narrowing in 22 necropsy patients aged 16 to 37 years. Am J Med 1981; 70: 775–81.

9. Petri M, Perez-Gutthann S, Spence D, Hochberg MC. Risk factors for coronary artery disease in patients with systemic lupus erythematosus. Am J Med 1992; 93: 513–9.

10. Bruce IN, Urowitz MB, Gladman DD et al. Risk factors for coronary heart disease in women with systemic lupus erythematosus. Arthritis Rheum 2003; 48: 3159–67.

11. Gladman DD, Urowitz MB. Morbidity in systemic lupus erythematosus.

J Rheumatol 1987; 14: 223–6.

12. Aranow C, Ginzler EM. Epidemiology of cardiovascular disease in systemic lupus erythematosus. Lupus 2000; 9: 166–9.

13. Попкова Т.В. Липид-белковый спектр крови при системной красной волчанке и антифосфолипидном синдроме. Дис… канд. мед. наук. М., 1997.

14. Mandell BF. Cardiovascular involvement in systemic lupus erythematosus. Semin Arthritis Rheum 1987; 17: 126.

15. Wijetunga M, Rockson S. Myocarditis in systemic lupus erythematosus.

Am J Med 2002; 113: 419.

16. Fairfax MJ, Osborn TG, Williams GA et al. Endomyocardial biopsy in patients with systemic lupus erythematosus. J Rheumatol 1988; 15: 593.

17. Liu MF, Lee JH, Weng TH, Lee YY.

Clinical experience of 13 cases with severe pulmonary hemorrhage in systemic lupus erythematosus with ative nephritis. Scand J Rheumatol 1998; 27: 291–5.

18. Abud-Mendoza C, Diaz-Jouanen E, Alarcon-Segovia D. Fatal pulmonary hemorrhage in systemic lupus erythematosus: occurrence without hemoptysis. J Rheumatol 1985; 12: 558–61.

19. Baril LA, Jara LJ, Medina-Rodriguez F et al. Pulmonary hemorrhage in systemic lupus erythematosus.

Lupus 1997; 6: 445–8.

20. Zamora MR, Warner ML, Tuder R, Schwarz MI. Diffuse alveolar hemorrhage and systemic lupus erythematosus. Clinical presentation, histology, survival, and outcome. Medicine (Baltimore) 1997; 76: 192–202.

21. Koh WH, Thumboo J, Boey ML. Pulmonary hemorrhage in oriental patients with systemic lupus erythematosus. Lupus 1997; 6: 713–6.

22. Schwab EP, Schumacher HR, Freundlich B, Callegari PE. Pulmonary alveolar hemorrhage in systemic lupus erythematosus. J Rheumarol 1985; 12: 558–61.